И это выражение садистского удовольствия на лицах людей я знал отлично, уже тогда мечтал когда-нибудь научиться обламывать им этот кайф. «Не за мой счет», - говорил бы я, не позволив себя обидеть. Ну а пока я послушно присел на корточки и стал собирать размазанную по полу еду в горсти, а затем складывать горкой в то, что осталось от коробки.
- Собирай лучше! - издеваясь, крикнул один из обидчиков, а другой неожиданно и больно пихнул в спину ногой, так что я полетел вперед, и только выставленные ладони уберегли от удара, а вот от скольжения по жирному полу не уберегли, руки поехали и я шлепнулся в то, что собирал, безнадежно испачкав одежду.
Примерно в таком положении я и предстал перед своим братом в свой первый учебный день. Ни о чем не подозревая, он вальяжно прогуливался по коридору с приятелями и лишь по чистой случайности завернул в вестибюль, где и происходила моя личная трагедия.
Наши с ним отношения никогда не были радужными прежде. Он не интересовался мной, как я думал из-за большой разницы в возрасте. Просто не замечал. И только став гораздо старше, я понял, что причины такого игнора были не в пяти годах, что разделяли наше появление на свет. Ну а в тот момент, увидев его за частоколом ног окружившей меня стаи, я с замиранием сердца ждал, что он сейчас вмешается, просто не сможет не вмешаться, мы же родные братья.
Он ведь не пройдет мимо?!
Не пройдет же?..
Знаете, боль от умирания надежды чувствуется острее, если разница между ее рождением и смертью всего несколько секунд.
Володя видел меня, но прошагал дальше так, словно мы не знакомы, и у него нет ровным счетом никаких причин заступаться. Брезгливое выражение его лица без всяких слов объяснило мне, почему он так поступил. Я был настолько жалок, что никакая родственная связь на сподвигла бы его помочь мне. И с того дня к игнору добавилось ничем не прикрытое презрение.
Маме я ни о чем не сказал, точнее тот факт, что меня обижали, скрыть было невозможно, но старшего брата я не приплетал. Если он хотел держаться от меня подальше, даже мамины уговоры не заставят его передумать, я только буду чувствовать себя еще больше униженным.
И так прошел тот единственный год, что мы провели в одной школе. Меня лупили и макали головой в сортир старшеклассники, а мой учившийся в выпускном классе брат не обращал на это никакого внимания, хотя мог бы запросто пресечь подобное ко мне отношение.
После окончания школы, он пошел в институт физической культуры, ну а я продолжил учиться выживать. Школу я закончил хорошо, однако, не видел себя ни в одной из профессий, учиться которым разбрелись одноклассники. Становясь старше, я все меньше тяготел к естественным и точным наукам, поэтому специалист по профориентации определил меня в гуманитарный сектор, но только я и там не смог найти ничего подходящего, ничего, чему хотелось бы посвятить всю жизнь. И все же выход нашелся.
Помню тот день, когда я пришел домой и, волнуясь, но испытывая при этом странную гордость впервые проявленной смелостью, сообщил маме, что выбрал себе направление обучения.
- Что? Философия? - Володя выглядел так, словно ему тяжело усидеть на стуле.
Мама молчала, но по ее лицу я не сказал бы, что она была сильно удивлена или ужасно разочарована.
- Он рехнулся. Вот просто взяла и поехала крыша. Кем ты будешь потом? Алё! - голос у него громкий, и когда он кричит на меня вот так сердито, хочется спрятаться.
- Твоего совета не спрашивал, - отвечаю я, невольно вжимая голову в плечи, при маме он не посмел бы меня тронуть, но осторожность не помешает.
И, возможно, я просто хотел бы в это верить, но мои слова его как будто бы задели. Он поумерил пыл, сказал уже куда спокойней:
- Да плевать мне, что с тобой станет, - и обратился уже к маме, - Я же за тебя волнуюсь, ну отучится он и дальше что? Хочешь содержать его до конца жизни?
Мама попыталась улыбнуться. Она была так же слабо пригодна для этих реалий, как и я. Только вот о ней он заботился, а меня презирал.
- Поступай, как считаешь нужным. Не стоит себя насиловать, - она сказала это мне, ничего не ответив брату, но он не унимался.
- А я вот думаю, что иногда стоит разок себя изнасиловать, чтобы потом не мучиться. Но вы умные оба, так что пеняйте на себя.
Тогда я подумал о том, что давняя затаенная на него обида способна отправить меня куда угодно, если только он это не одобряет. И впервые ощутил какое-то мрачное удовлетворение.
Так я и оказался на своем факультете и в итоге на открытой лекции корпорации Сансара для будущих мыслителей нашего времени. И это конечно здорово воображать себя интеллектуальной элитой, которой под силу проанализировать все, что творится в мире, выявить закономерности, определить все причины происходящего в прошлом и настоящем, а так же спрогнозировать будущее, как делали это в свое время Тоффлер или Ясперс. Что ж, хотите моего мнения? Отцифровывать мозги, для того, чтобы компьютер помещал, то, что мы философы называем сознание, в некое виртуальное пространство, именуемое Карма, более чем гуманно. В нашем материальном мире мы так и не выяснили, существует ли бог или какой-то иной имманентный или трансцендентный разум запустивший все в движение. Человечество живет в надежде, что у мира и его законов разумное основание. Буддизм в этом смысле мне нравился больше, чем другие мировые религии. Колесо сансары. Месиво из психофизических частиц - дхарм, которые формируются в того или иного человека, зверя и прочее. Лично мне это представлялось как-то так: когда я умру, мое тело разложится, станет частью почвы или пойдет на корм червям, которых съедят птицы или грызуны, мое тело станет строительным материалом для сотни других мелких тел, я никуда не уйду, я навсегда заточен в этом мире.