Первой мыслью стало «это что шутка?», но я почему-то застыл как истукан, не проронив ни слова.
- Кто-то из родных должен приехать на место происшествия, - ответил мне мужской голос.
- Говорите адрес, - севшим голосом выдавил я, глядя на то, как мать рыдает, спрятав лицо в ладонях.
***
Что я почувствовал, когда увидел тело своего брата? Скорее всего, реальность того, что случилось. Да, он и правда, умер. Его больше нет. А еще на краю сознания мелькнула мысль о том, какой он все-таки неудачник. Взять и умереть вот так глупо, когда жизнь, можно сказать, только начиналась.
Через несколько дней его тело кремируют, и больше я никогда его не увижу.
Было странно. Я не ошибусь, если скажу, что он весил от силы килограмм 50, и теперь я словно увидел его впервые, этот хрупкий человек лежал на влажном асфальте, широко раскинув костлявые руки. Сломан. Не починить. Но самой первой действительно поразившей меня вещью стало безмятежное выражение его лица. Глаза оставались открыты, они застыли, глядя куда-то вверх. Голубые глаза, подсвеченные теплыми желтыми искрами ближе к зрачку, потухли.
Мыслей, отчего его посмертной гримасой не стала мука или, допустим, испуг, не было. Я словно оцепенел на много дней вперед.
Тогда ночью, пока какие-то люди вокруг суетились, выполняя свою работу, я почему-то очень хотел прикрыть его тело в тонкой футболке чем угодно, не важно. Наверное, потому что мне самому было адски холодно. Но, как только я вернулся домой, наступила пустота. Я не мог выдавить ни одной мысли, ни одной эмоции. Мать тоже была словно зомби, только вот у нее такой эффект был обусловлен седативными.
Похороны прошли тихо. Были только я, мама и отец Сергея. Друзей у него не оказалось. Но даже так его папаша то и дело поглядывал на меня, словно я здесь совершенно лишний, а то и вовсе виновен в произошедшем. О наших непростых отношениях он знал. Только вот слабак, как он, не способен был, что-либо предпринять.
Вообще-то я не из тех людей, которым просто вменить вину за что угодно. Но запечатленное лицо уже мертвого брата стояло перед глазами, словно кто-то выжег его на сетчатке. И поэтому, под осуждающим взглядом папаши Сергея, я неожиданно сник.
***
Не могу сказать, что моя жизнь сильно без него изменилась. После похорон дни потекли, как и прежде. Наверное, многие сочли меня бессердечным. Да я и сам не ожидал от себя слез и соплей в подушку. Я тренировался и работал, планируя свое расписание таким образом, чтобы времени, попадающего под расплывчатую категорию «свободное», практически не оставалось. Как подсказывал мой опыт, лучшего средства от деструктивных чувств и эмоций не придумали.
А потом позвонили они.
- Как-как простите? - мама бледная и какая-то растрепанная прижимала к уху пульт связи и совершенно точно слишком туго соображала из-за успокоительных.
Я как раз собирался на работу и заканчивал завтрак, но тут решил вмешаться. Уж больно ситуация напомнила ту, что я уже видел неделю назад, когда нам позвонили из полиции.
- Извините, чем я могу помочь?
- А с кем я говорю? - отозвалась на том конце девушка.
- Меня зовут Владимир, - ответил я, провожая взглядом шаркающую ногами фигуру мамы, надо бы ей завязывать лечить нервы.
- Так вы брат Сергея?
- Верно, вы что-то хотели?
- Я позвонила вам, чтобы просить о встрече. Это касается вашего брата, он подписал соглашение с нашей корпорацией незадолго до смерти. Прошу, примите мои соболезнования.
- Какое соглашение? На изъятие органов? Или еще какая-нибудь дурость? - вскипевшее негодование удивило и меня самого.
Но мысль о том, что этот олух умудрился вляпаться куда-то даже перед смертью, приводила в бешенство.
- Нет, с изъятием органов это не связано, - терпеливо ответила собеседница.
- А что тогда? - грубо бросил я, и мне плевать, что она совершенно посторонний в этой истории человек.
- Он подписал соглашение на отцифровку своего сознания и его помещение в виртуальную реальность недавно запущенного проекта Карма, - несколько оторопело ответила она.
- Хорошо, - говорю я просто, чтобы сказать, потому что пока еще слабо понимаю, о чем речь и к чему она ведет.
- Я все же настаиваю личной на встрече с вами. Вот моя электронная визитка, - моноблок в кармане пиликнул, принимая ее данные, - Сообщение всей информации - разговор не телефонный.
«Не телефонный» - вспомнила же выраженьице!
- Так, когда бы вы могли прийти?
- Я все время занят, а мама не в состоянии сейчас воспринимать что-либо адекватно.
- Видите ли, в своем контракте ваш брат указал три обязательных условия. Если говорить кратко, он требовал не просто анонимности, при помещении своего сознания в систему, что подразумевало изменение внешнего вида по результатам всестороннего компьютерного анализа и отсутствие доступа к информации, о его новом воплощении, для оставшихся в живых родственников. Он требовал так же отключения собственной памяти.