- Какая мне разница, что там стало с вашим отделом? - я бесцеремонно оборвал ее уже во второй раз подряд.
Заметил, как губы ее поджались, очевидно, она бы ответила мне парой ласковых, если бы только могла себе это позволить.
- Дело в том, что первые, кому была предложена возможность полной интеграции, это студенты университетов и академий, а так же известным медийным личностям. Догадываетесь почему?
- Разумеется, для пиара и доверия со стороны широкой публики в последнем случае, и для формирования положительного взгляда на ваши эксперименты, со стороны подрастающего поколения интеллектуалов и экспертов всех мастей и видов, в первом.
- В самых общих чертах, вы правы, - кивнула Алекс, - только вот с философским отделением не все так просто, эта группа студентов сама по себе, что называется, вольнодумна. Во время открытой лекции, после которой каждый желающий мог подать заявку на участие, нашлись несколько человек, воспринявших проект, скажем так, отрицательно. Причины вас не впечатлят, в основном, они носят характер околомистического толка.
- Религиозные убеждения?
- Да, хотя эти люди совершенно из разных конфессий, они таки сошлись во мнении. Ну а далее, после несчастного случая с вашим братом, когда полиция беседовала с учащимися на его потоке, очень некстати всплыла информация о том, что он подписал соглашения и конечно не утаились условия. Теперь беседа в полиции предстоит и руководителю отдела, и ничего хорошего в этом нет...
- Погодите, - перебил я снова, - кто-то еще знал об этом? А как же ваша хваленая секретность?
- Ну, знаете, - похоже, она начинала сердиться, - Сам он мог рассказать кому угодно. Судя по всему, ваш брат не отличался особой скрытностью вне семьи.
Неожиданно задело. Остро захотелось ответить ей чем-нибудь гадким, но явно довольная своим язвительным ударом, на свое счастье, она продолжила говорить, и я вынужден был отвлечься.
- Проблема в том, что репутация отдела теперь под угрозой. Если противники проекта скормят общественности слух о том, что убийство бедного мальчика хоть как-то связано с нами, я даже представить боюсь, что будет. И все, как на зло, складывается! Мы только-только запустили возможность полной интеграции, тут же появляется желающий, готовый с концами уйти в виртуальное пространство после своей смерти, и, вот совпадение, через несколько дней он умирает!
Какой-то бред и детский лепет. Все ясно, я имею дело с паникершей. Губы тут же разъехались в издевательской улыбке.
- Ты драматизируешь, кто докажет, что его смерть ваших рук дело, даже если вам это было супер выгодно? Вы что испугались ничего не доказывающих показаний нескольких блаженных? Да и в случае чего, уверен, у гигантской корпорации хватит денег, чтобы откупиться от всех претензий или выиграть несколько судов, если понадобится.
- А что бы избежать шумихи, наш отдел распустят, а потом возродят на базе уже сделанной работы, только ни я, ни кто-то еще из старого коллектива, больше не будет иметь к этому никакого отношения! - с этими словами глаза ее как-то подозрительно заблестели, и мне стало даже немного жаль бедную, впечатлительную младшую научную сотрудницу.
- Алекс, послушай, я что-то совсем перестал понимать, чего ты хочешь от меня? Почему я вообще говорю именно с тобой?
- Потому что я рискую сейчас всем и сливаю информацию, которую корпорация раскрыла бы тебе только в самом крайнем случае. Крайний случай - это если ситуация все-таки выйдет из-под контроля, и Сансаре придется собирать доказательства непричастности. Впрочем, как я и сказала, меня и моих коллег это не спасет.
- Значит, если бы полиция не зацепилась за это дело, я бы так и не узнал, что сознание моего брата все еще живет где-то на просторах вашей разработки? Ты уверена?
- Все именно так.
- Да уж, полвека назад все поголовно копили деньги на криозаморозку. Меня вот эти ставки на жизнь никогда не прельщали. Что ж, тут главное не прогадать, прямо как с покупкой акций. Наконец-то и ему хоть в чем-то повезло, - шутка показалась ей неуместной, так как меж темных бровей залегла складка.
А я, тем временем, снова чувствовал себя странно. Неделю назад, похожее на опрокинутый манекен, синюшного цвета тело заставило четко уяснить тот факт, что брата больше нет в живых. А теперь в голове предстояло уложить мысль о том, что он жив, если конечно мне и матери удастся принять для себя такую форму существования. Но самое паршивое было то, что в своей новой, не известно на что похожей жизни, он уже и собой толком не был.
- Как я могу найти его? - голос не пожелал быть твердым до конца, дрогнул в самом конце, стало неловко перед нахмуренной Алекс, безошибочно пронюхавшей за моей интонацией слабость.