Но Игорь ее игнорировал, тем самым все более приближаясь к образу принца. Один раз она даже поздоровалась с ним, на что Игорь ответил:
– Девушка, в вашем возрасте нельзя быть такой рассеянной. – И тут же углубился в свою швабру.
Голос у него оказался абсолютно подходящий: по-настоящему мужской и при этом вкрадчивый.
По ночам Наташа мечтала о том, как произойдет знакомство, как он сначала ее обнимет, потом заглянет в глаза, потом скажет какие-нибудь самые необыкновенные слова – слова принца! – ну а потом уж и произойдет то самое, о чем даже и мечтать было страшно.
Все случилось, конечно, вовсе не так, как мечталось.
Когда она в очередной раз зашла в аудиторию за забытой сумочкой, которая на самом деле висела у нее на плече, Игорь спросил без предисловий:
– Хотите посмотреть мои картины?
Долгожданный контакт возник настолько неожиданно, что Наташа от растерянности смогла только выдохнуть:
– Да.
– Только вам придется подождать, пока я закончу. Мне еще две аудитории убрать надо. – Игорь распрямился и сказал, глядя ей прямо в глаза: – Художники всегда вынуждены подрабатывать. Ну, ничего, придет время – и мои картины будут приобретать по всему миру, и я куплю весь этот сраный институт с потрохами.
Наташа очень хорошо помнит, как ждала его у выхода и все думала проскочить в туалет, к зеркалу, чтобы навести настоящую индейскую раскраску, но боялась упустить.
Он вышел, как и положено принцу: решительно, быстро, независимо. Притормозил у Наташи, не сказал ничего, только рукой махнул: пошли.
Игорь молчал не просто так, как ее тупые однокурсники, но – значительно, и от этого казался еще более таинственным и притягательным.
До метро шествовали так: Игорь впереди, Наташа чуть-чуть, на пол-шага, сзади. Она все пыталась встать рядом, но почему-то все время оказывалась позади.
В метро Игорь заговорил, точнее, произнес одно слово:
– Игорь.
– Наташа, – буркнула Наташа.
Ехали долго. В вагоне, как всегда, было тесно. Толпа прижимала Наташу к Игорю. Наташа прижималась, не забывая при этом чуть виновато улыбаться.
Игорь не обращал внимания ни на прижимания, ни на улыбку.
И это было потрясающе!
Потом еще шли по каким-то зеленым пустырям, раскиданным между одинаковыми белыми домами. Наташа по-прежнему старалась не отставать, ей казалось, что на них все обращают внимание – она была убеждена, что они с Игорем – очень красивая пара.
В квартире Игоря пахло краской и пылью. В кухне была навалена гора грязной посуды, черные тараканы радостно сновали по грязным тарелкам.
Наташа поняла, что влюбилась окончательно.
Игорь стал отовсюду вынимать свои картины. Картины были везде. Казалось, их даже больше, чем тараканов.
Понятно, что картины Игорь писал мрачные, в темных тонах. И люди на них были отвратительные – неестественно толстые или болезненно худые, со злыми, похотливыми выражениями отвратительно некрасивых лиц. Глаза у всех людей были крошечными – точечки, а не глаза.
– Мир катится к апокалипсису, – сообщил Игорь. – И не надо делать вид, что это не так. Это не я вижу мир таким, этот мир такой и есть. Просто мы боимся в этом признаться даже самим себе.
Игорь снял куртку.
Наташа почувствовала холод, поднимающейся от живота к горлу.
Никаких поцелуев не было.
– Наташа, говоришь? – усмехнулся Игорь и кинул Наташу на диван.
Обидно не было. Было очень страшно, но и ужасно интересно – как в кино.
Игорь навалился на нее и тяжело задышал. И она тоже задышала тяжело и, как ей казалось, страстно. Игорь раздевал ее профессионально и бесстрастно. Она поняла, что должна подчиняться этому человеку, – и подчинялась. На всякий случай – молча.
Противно не было. И хорошо – тоже. Боли особой она не почувствовала. И восторга не ощутила. Однако, одеваясь, поняла, что полюбила этого человека на всю жизнь.
Наташа пошла в душ, а потом на кухню и вымыла посуду, не обращая внимания на обиженных тараканов, которые разбегались по углам.
Когда вернулась в комнату, Игорь стоял у мольберта.
– У меня – вдохновение, – сообщил он. – Может быть, в эти минуты рождается шедевр.
Наташа не знала, что ей делать. Некоторое время смотрела на рождение шедевра. Игорь молчал, но излучал недовольство.
Она вышла, тихо прикрыв за собой дверь.
Почему-то Наташа очень хорошо помнила, что, когда вышла на улицу, подумала: «Как хорошо, что теперь у меня появился человек, ради которого я готова на все».
Где метро, она точно не помнила – и двинулась навстречу потоку, справедливо рассудив, что люди в это время возвращаются с работы. Изучала плывущие навстречу ей усталые лица и думала: «Ну вот, я и стала такой же, как все. И слава богу».