— Кто-нибудь встречает вас, миссис Лейн? Ей не понадобилось оборачиваться, чтобы понять, чей это голос — она слишком хорошо помнила его.
Предчувствие не обмануло. Действительно, майор Мередит вновь нашел ее — несмотря на то что она с ним попрощалась, и с ее губ невольно сорвалась ложь:
— Экипаж будет… ждать меня… там.
— Тогда не позволите ли мне распорядиться, чтобы ваш носильщик проводил вас туда?
— Благодарю вас, вы очень любезны. Холодная сдержанность в разговоре Ориссе
удавалась с трудом.
Ее не покидало тревожное чувство, что майор Мередит пытается выпытать все ее тайны, возможно, встретиться с ее мифическим мужем или даже убедиться, что она на самом деле не одинока в Бомбее.
С генералом и его женой Орисса попрощалась еще на борту корабля. Леди Кричли с искренней теплотой поблагодарила девушку за все, что та сделала для маленького Нейла.
Мать Нейла, поднявшаяся на борт встретить своих родителей, благодарила Ориссу с особым пылом.
— Я так вам признательна, миссис Лейн. — Молодая женщина вытерла выступившие на глазах слезы. — Мама рассказала мне, как благодаря вашему неусыпному попечению окрепло здоровье Нейла и каким ангелом он был всю дорогу.
— Он очень милый мальчик, — нежно проговорила Орисса.
— У вас есть дети?
— Нет.
— Я думала, что должны быть, — улыбнулась мать Нейла, — ведь вы так умело обращались с моим сыном. И я благодарна вам… несказанно, всей душой благодарна.
— Ну что вы, для меня это было величайшим удовольствием! — ответила Орисса.
Затем явились бравые, увешанные наградами офицеры — эскорт генерала, и Орисса ускользнула прочь.
Ей казалось, что майора Мередита тоже должны бы встретить сослуживцы, но он, по-видимому, был один.
На миг она испугалась, что он пойдет за ней и ее кули искать экипаж, который, по ее словам, был «там».
И она решительно протянула ему руку:
— Прощайте, майор Мередит.
— Возможно, мы встретимся вновь, — предположил он. — Я часто бываю в Бомбее.
— Думаю, вряд ли, — ответила Орисса.
Ей показалось, что она была излишне резка, и она добавила:
— Мой… муж и я… предпочитаем уединение.
— Значит, я не должен напрашиваться на ваше гостеприимство, — усмехнулся майор Мередит.
Заметив его кривую усмешку, она поняла, что он догадался о ее стремлении избавиться от него.
В этот момент мимо них под громкие крики носильщиков, расчищавших дорогу, протолкали тележку с огромной грудой багажа, извлеченного из трюмов корабля, и Орисса, дав знак кули, повернулась и последовала за ничтожной кучкой своих чемоданов, больше не обращая внимания на майора Мередита.
— Теперь я уже действительно никогда его не увижу, — прошептала она и удивилась, почему эта мысль совсем не радует ее.
На площади перед портом в огромном количестве стояли гхарри-валлах, экипажи возчиков, назойливо навязывавших свои услуги и витиевато расхваливавших потрепанные гхарри.
Ее кули выбрал один из экипажей и, свалив багаж на сиденье напротив нее, поблагодарил мэм-саиб за чаевые, которые она дала ему.
— Куда направляется мэм-саиб? — спросил гхарри-валлах.
— Вокзал Виктория, — ответила Орисса, — и везите по набережной.
Прежде ей приходилось бывать в Бомбее, но сейчас ей показалось, что город невероятно вырос за те восемь лет, пока ее не было в Индии.
Зато красота бухты осталась неизменной, и в палящей жаре морская гладь мерцала, создавая иллюзию чего-то нереального.
Ряд громоздких строений, к которым, как помнила Орисса, постоянно что-то достраивалось, возвышался гигантским частоколом вдоль моря, отделенным от песчаных пляжей широкой полосой коричневатого торфа, железнодорожной линией и аллеей для верховой езды, которая, и это она тоже помнила, называлась Роттен-Рой.
Некоторые из зданий она узнавала с первого взгляда. Иные были в венецианском, а иные в готическом стиле, одни украшены на французский манер, другие выглядели как раннеанглийские сооружения, а почта была великолепным псевдосредневековьем.
Огромные козырьки из пальмовых циновок затеняли окна, высоко на балконах прогуливались горожане, облаченные в белые одеяния, а под ними бурлили несметные толпы темнокожего населения.
То там, то здесь возвышались кучи арбузов, с пирамидами ярко раскрашенных чаш стояли продавцы напитков, таких дешевых, что даже беднейший мог позволить себе купить их.
Зазывали прохожих торговцы цукатами и табаком, чапати и фруктами, сладостями, приготовленными в масле.
Все было так знакомо: суета и крики, скрип колес, волы, тащившие огромные фуры, женщины, прятавшие лица под легкими покрывалами или укутанные в необъятные боурги, из складок которых блестели только глаза.
Для Ориссы все это воскрешало образы далекого детства, и она так увлеклась воспоминаниями, что дорога до вокзала Виктория показалась ей очень короткой. Толпа там была еще гуще, чем в порту, а залы и коридоры — переполнены.
Чужеземец наверняка был бы потрясен, приняв происходящее за какой-то праздник, или вообразил бы, что какая-то особая причина вызвала столь огромное скопление народа на вокзале.
Но Орисса запомнила с детских лет: индус, поинтересовавшись ценой билета до места назначения, редко спросит о времени отправления поезда.
В назначенный день он поедет на вокзал со всей своей семьей.
Они расстелют на полу вокзала циновки, словно собравшись ночевать, станут готовить еду на маленьких переносных жаровнях, умываться под вокзальным краном, в то время как железнодорожные чиновники, кули и пассажиры вынуждены будут либо обходить их, либо перешагивать через них.
Орисса подошла к билетной кассе и довольно долго ждала, пока чиновник, продающий билеты, и будущие пассажиры в жарком споре не выяснят отношения.
— Билет первого класса до Дели, пожалуйста, — попросила она, — и скажите, когда отправляется следующий поезд?
Оказалось, что на утренний скоростной экспресс она уже опоздала и теперь должна ждать до вечера.
Она подумала, что ожидание ей не будет в тягость — скучать ей вряд ли придется; к тому же ей нужно было поесть.
Вокзальный кули принес ее багаж из гхарри и охотно согласился посмотреть за чемоданами, не отвлекаясь больше ни на какие другие дела, и Орисса, устроившись на лавочке, могла сколько угодно наслаждаться открывающимся перед ней зрелищем.
Можно было наблюдать не только за толпами людей, но также и за животными, которых было немало: козы, цыплята, собаки без присмотра бегали среди пассажиров, бродила даже большущая белая священная корова, попавшая сюда явно по ошибке.
Орисса отказалась от предложенного ей горячего тушеного мяса, приправленного карри, не приняла она и стакан шербета, но охотно купила зеленый кокосовый орех, с которого торговец предупредительно снял верхушку, чтобы можно было пить прохладное кокосовое молоко.
Из-за жары ее сильно мучила жажда, но она знала, что воду пить нельзя, и с подозрением взирала на чашки, наполненные горячим чаем, которые предлагал ей чай-валлах.
Орисса побродила по вокзалу, любуясь тележками с игрушками, корзинами, наполненными деревянными животными и птицами, которые были расписаны малиновыми маргаритками и желтыми розами. А веера из пальмовых листьев оказались настолько дешевыми, что Орисса позволила себе роскошь купить один особенно понравившийся.
Наконец к вечеру подали поезд, который, отдуваясь клубами пара, как какой-нибудь свирепый дракон, вползал на запруженный людьми вокзал. Шум поднялся неописуемый.
Все вокруг загомонили, повскакав с циновок, на которых спали прямо тут. на платформе.
Громкие выкрики местных полицейских, возникших прямо-таки ниоткуда, смешивались с пронзительными криками женщин, собиравших своих детей, своих животных и своих мужей.
Носильщик Ориссы уверенно провел ее к вагону первого класса с табличкой «только для дам» и занял угловое место, прежде чем кто-либо успел войти внутрь. Там он свалил весь багаж на верхнюю полку.