– Да я… – вякала Рита, – они говорят: лечение… Можно, говорят…
– Ты меня хорошо поняла, Ритуль? И имей в виду: если вдруг совершенно случайно мне из этой «Обдирочной» позвонят, я скажу, что ты так неумно пошутила, что никакие тесты я никогда не сдавала но после этого буду на тебя реагировать, как палестинцы на евреев. Понятно?
– Я хотела как лучше, – залепетала Рита. – Я же не предатель, я же…
– Надеюсь. – Наташа отрубила связь.
В комнате, где Магда принимала посетителей, преобладал черный цвет. Стены, потолок, оконные рамы – все словно выкрасили сажей. Окна закрывали плотные, разумеется, темные занавески, поэтому в любое время суток здесь царил полумрак, освещаемый лишь двумя робкими лампочками на стенах да экраном компьютера.
Черные волосы Магды и ее огромные сливовые глаза пропадали в темноте, светились лишь неестественно белое лицо и красный блестящий халат.
В общем, атмосфера была настолько нарочито таинственной, что ни один нормальный человек, попав сюда впервые, не стал бы верить ни единому слову этой женщины.
«На фига я сюда пришла?» – спросила себя Наташа, усаживаясь в широкое черное кресло.
– Вот ведь как интересно. – Магда обнажила ровный строй белых, сверкающих в темноте зубов. – Как часто человек, совершая поступок, мучается: для чего он его совершил? Но ведь совершает! Тонкий мир его ведет. Тонкий мир сильней реальности. Гораздо сильней. И если решено, что мы с вами должны встретиться, мы бы встретились все равно, как бы вы к этому ни относились.
«Сумасшедшая, – решила Наташа. – Городская сумасшедшая. Боже мой, я забыла спросить, сколько стоит ее сеанс…»
– Семен Львович за все заплатил… – Магда определенно умела отвечать на незаданные вопросы. – Он очень вами дорожит. Очень. – Магда помолчала мгновение, а потом торжественно произнесла: – Итак, Наталья Александровна Оранова, вы родились…
И она назвала не только день и год Наташиного рождения, но даже час.
Наташа вжалась в кресло:
– Откуда вы знаете?
И снова обнажились в улыбке белые зубы Магды:
– Никакого колдовства, уверяю вас.
Магда несколько раз нажала компьютерную мышку, и на экране монитора Наташа увидела интервью, которое она давала полгода назад юной журналистке, писавшей о проблемах желтой прессы.
В тексте интервью были выделены Наташины слова: «Я родилась на рассвете, в шесть тридцать пять утра. До сих пор не знаю, хорошая эта примета или плохая».
– День, час и год рождения нужны для создания натальной карты, – сообщила Магда. – Натальная карта показывает расположение планет, когда мы рождаемся. Дальше я смотрю транзиты, то есть движение планет в данный месяц относительно вашей натальной карты. Вот и все. Астрология – это ведь не волшебство, а наука.
Интервью на экране исчезло, и появились какие-то неясные слова, рисунки, схемы.
– Ну что, деточка, – вздохнула Магда, внимательно вглядываясь в компьютер, – утешить нечем. Тау-квадрат, состоящий из Солнца, узлов и Черной Луны, с помощью Урана, встающего в оппозицию к Черной Луне, превращается в крест.
– А по-русски можно? – усмехнулась Наташа.
– Что не понятно? – удивилась Магда. – Значение слово «крест» вам не ясно? Со здоровьем у вас, деточка, проблемы. Правда, я и в будущее заглянула. Тут – утешение. У вас Белая Луна вошла на куспит шестого дома и замкнула большой Тригон… – Увидев полные ужаса глаза Наташи, Магда разъяснила: – Ангел-хранитель не отворачивается от вас, и это хорошо. Испытания дает? Прекрасно. Испытания – способ исправить карму. У вас душа больная, – жестко произнесла Магда. – Болезнь дается человеку, чтобы страдал и душу свою вылечил.
– Вылечил душу и умер?
– А хотя бы и так. Со здоровой душой умереть лучше… – Магда вздохнула и сказала неожиданно: – Вот вам сны всякие снятся…
– Откуда вы знаете? – удивилась Наташа.
Магда не обратила на ее вопрос никакого внимания.
– Некоторые считают, что сны – это отражение действительности, – продолжила она. – Ошибка. Сны – это тоже действительность. Только другая на тонком уровне. Вы, наверное, в существование тонкого мира не верите?
– Никогда не думала об этом, – призналась Наташа.
– Значит, не верите. Человек так устроен занятно, что если он во что не верит, то ему кажется, что этого и нет. Скажем, пока ученые не поверили в то, что есть электричество, никто о его существовании и не подозревал. Они ведь сначала поверили, а уж потом открыли. Иначе не бывает. А между тем электричество было всегда. Даже до того, как его обнаружили. И тонкий мир неизбежно существует и влияет на нашу жизнь, хотя многие не подозревают о его существовании.
– А сны тут при чем?
Наташа спросила просто, чтобы спросить. Она не могла вот так сразу разобраться во всем, что говорит Магда. Но и не верить тому, о чем рассказывает эта странная женщина, она тоже уже не могла.
– Сны… – Магда на мгновение задумалась. – Мы привыкли, что сны – это предвестники событий. Ошибка. Сны – начало событий.
– Как это?
– А вот так. Бывает, один человек придет к другому во сне и начинает на него влиять. А в том мире, который мы опрометчиво называем реальностью, они еще бог знает когда могут встретиться. Ты пойми, девочка, человек живет в двух мирах, и тот, который условно называется тонким, ближе к Богу.
Помолчали.
Наташа не знала, что спрашивать. А Магда, видимо, собиралась с мыслями.
– Очень часто бывает, что сны начинают какую-то новую жизнь, понимаешь? А уж если заходящий узел встал на Нептун – так бывает всегда. Тебе, деточка, самой надо подумать над тем, что за жизнь теперь начинают твои сны. – Снова помолчала и спросила неожиданно и резко: – Мужик есть?
– Сейчас нет. Постоянного.
Магда посмотрела на компьютор:
– Вижу, что нет… – Магда полистала на компьютере странички. – Будущее твое вижу, но говорить о нем много не буду.
– Почему?
– Господь не случайно уберегает человека от знаний о будущем. Будущее надо строить, а не подстраивать под готовые прогнозы. А про сны твои – понимаю. Первый – начало новой жизни, второй…
– Да откуда же вы знаете про мои сны? – перебила Наташа.
Магда взглянула на нее зло и едва не прикрикнула:
– Если сон – это жизнь, ты что же думаешь, про твою жизнь больше не известно, что ли, никому? Смешные вы какие… Так вот, месть началась в твоем втором сне. Потому что не любить ты хочешь, а мстить.
«Почему мстить? Почему? – подумала Наташа. И потом как-то сама по себе выскочила мысль: – Я – оружие».
Чтобы не размышлять об этом больше, Наташа выдохнула:
– Мстить – нехорошо.
– Нехорошо, – согласилась Магда.
Наташа ждала от нее продолжения, но Магда молчала, лишь пролистывала на компьютере какие-то схемы, записи, рисунки…
Наконец Магда заговорила:
– Тебя впереди ждут испытания, через которые надо всенепременно пройти. Всенепременно. У тебя столько кармических узлов завязано, что надо тебе карму исправлять.
– Как исправлять? Как? – едва не заорала Наташа. – Разве можно карму исправить местью?
Магда посмотрела внимательно, произнесла тихо:
– Местью? Местью – нельзя, страданием – можно. Законы тонкого мира человеку неподвластны. Постичь их нельзя – подчиниться можно. Это трудно: подчиниться непонятному, но по-другому не получится у тебя ничего. Ты пойми: жизнь мести в твоей душе уже началась. И как-то это все с твоим здоровьем связано – месть, здоровье, исправление кармы… Есть тут какая-то связь.
– Какая связь?
Магда отвечать не стала, поднялась, давая понять, что разговор окончен.
Уже прощаясь, Магда сказала:
– Ты понимаешь, деточка, что я знаю о тебе больше, чем говорю. Ты помни, пожалуйста, что надо не о смерти думать, о а жизни. О смерти думать нечего – она придет, нас не спросит, а жизнь очень нуждается в том, чтобы мы о ней размышляли.