Три рядовых милиционера с рацией находились в старом склепе, построенном ещё до революции в угоду местному помещику и ели тушёнку. Они, не скупясь на выражения, костерили своего начальника за подобное задание и пугливо прислушивались к изменчивой тишине зимнего кладбища.
Ничего не подозревающие батюшка и Митрофаныч приступили к поискам Прасковьеной могилки в то время как, по невероятному для здешних мест стечению обстоятельств с противоположного фланга на кладбище надвигался грузовик с бандой богохульников.
На кладбище было холодно, темно и страшно. Митрофаныч уже начинал побаиваться окружающей среды и пытался всё ближе и ближе идти за батюшкой, вовсе не оглядываясь по сторонам. Мрачные кресты, торчавшие из земли, наводили ужас на фронтовика. Ему хотелось, пожалуй, даже и убежать, но сделать этого он уже был не в силах. Прячась за широкой спиной батюшки Бориса, он снял с плеча ружье.
- Митрофаныч, знаешь, как иной раз бывает, что люди в могилы проваливаются? – не оборачиваясь, говорил батюшка.
- Как так проваливаются? – трусливо вымолвил Митрофаныч.
- Как так, а вот так. У меня случай был. Пошел один мужик к жене на могилку помянуть и всё прочее, да и провалился в чужую. Там так дух от страха-то и испустил. Его самого–то нашли через месяц. Прямо в гроб и ухнул бедняга.
- Почему же он провалился? – спросил Митрофаныч, начиная приглядываться к тропинке.
- Видно ту могилку, где он преставился, зимой копали. Зима может холодная была и земля промёрзшая, вот и вырыли неглубоко. Прошло время, гробик сгнил ну и всё… Тихо! – батюшка остановился. - Слышишь, кто-то разговаривает?
- Кто же может в такой час на кладбище разговаривать? – перепугался до смерти Митрофаныч. – Батюшка, дорогой мой, пошли домой, Бог с ними с проклятьями. Я лучше к врачу схожу.
- Ты что, струсил?! Иуда?
- Нет, нет, нет это я так, просто подозрения одолевают…
- Если хочешь, то ступай домой, я тебя не держу, - отрезал пьяный батюшка. - У меня с вампирами свои счёты.
- С гугенотами.
- Один чёрт. У меня со всей нечестью свои счёты.
Вандалы и ночные любители обрядов начали постепенно сближаться. Настал момент, когда они могли уже видеть силуэты друг друга. Воришки принялись за очередную ограду.
- Петя, гляди вон поп над могилой стоит, - сказал один из воришек по кличке Волобуй.
- Ты перепил что ли? – грубо ответил Петя. – Какой поп?
- Петь, вон посмотри, недалеко от склепа, здоровенный какой. Гляди, он там кажется с собакой.
- Заткнись и пили столб, - злобно сказал Пётр.
Спустя минуту к злоумышленникам присоединился ещё одни подельник. Это был главарь шайки.
- Ну, чего вы возитесь, давайте быстрее, - приказал главарь.
- Шеф, взгляни вон туда, - Волобуй указал в сторону батюшки. – Видишь, вон поп здоровенный?
- Какой на хрен по-о…- не закончив фразы, шеф остолбенел. Он действительно разглядел батюшку Бориса и блестевший в лунном свете огромный крест на его груди, - правда, поп. Петь посмотри.
- Да это памятник, - орудуя ножовкой, ответил Пётр.
- Кому памятник-то? – стуча зубами, простонал Волобуй. – На прошлой неделе не было, а теперь стоит. Говорил я вам, ждет нас несчастье с этими оградами. Грех это, грех.
Батюшка ещё не приметивший вандалов, действительно, решил не на шутку спасти всех и начал с «ближнего своего». Ближе всех оказался Митрофаныч с неординарной бедой на носу.
- Вставай на колени, юродивый, - закричал батюшка. Митрофаныч не расположенный к спорам в столь узкой и агрессивно настроенной аудитории повиновался, - Возьми снега с могилы и нос свой ядовитый помажь.
- Так ведь это не Прасковьена могила-то. Святой отец, ты же говорил, что Прасковьена могила нас спасёт.
- Тебя любая могила спасёт, - услышав приказание батюшки, Митофаныч всем лицом уткнулся в снег.
- Смотри, собака бежать, что ли готовится? – спросил Шефа Волобуй. Шеф ничего ни сказал, но по всему его виду Волобуй заключил, что он тоже перепуган.
Ветер на кладбище загудел совсем не по-доброму. Затрещали старые деревья и заскрипели одинокие кресты. Сердце воришек от мысли, что этот поп настоящий мертвец, билось с невыносимой частотой. Всё вокруг стало чужим и опасным. Они сразу почувствовали, что они одни на кладбище ночью. Маленькие беззащитные людишки среди мертвецов, среди сотен мертвецов…
На батюшку подобное настроение не распространялось, он был занят обрядом. Вытащив Митрофаныча из снега, он обтёр ему лицо и прислонил носом к покрывшейся инеем ограде, восклицая: «Убирайся прочь, нечисть поганая!!!» Пациент чувствовал, как кончик его носа постепенно сливался в единое целое с оградой. Он попытался откинуть голову, но батюшка прижал его ещё сильнее.