3
Сегодня я пятнистая лягушка в озерных камышах. Озеро глубоко, черно, как трясина, и холодно из-за горных вод: в него впадает с десяток ручьев и водопадов. На возвышающихся над водой островках живут выдры. Сегодня идет дождь. Теплые капли мягко ложатся на землю, точно стежки на нежнейший шелк. А моей душе ничего не приносит радость: ни озеро, ни лес, ни дождь, ни небо – мой возлюбленный далеко, и без него все безрадостно.
Его зовут Уильям Мак-Кормак. Мне поведала об этом белоголовая ворона, которой поведала об этом черная овца, которой поведала об этом полосатая кошка, живущая в замке, окруженном сухим рвом. Замок принадлежит пожилому богачу сэру Джеймсу Мак-Кормаку. Он – лэрд[7] этого участка земли, и Уильям – его единственный сын.
У странствующего народа нет ни замков, ни состояния. Мы не владеем ни землями, ни территориями. У нас есть горы, моря, озера, болота и реки. Они – наше наследие. Но Уильям однажды унаследует все то, чем владеет его отец: замок, земельные угодья, золото, отару овец и амбары с зерном. Все ручные существа, которыми владеет его отец, тоже перейдут ему в услужение. По меркам моего народа Уильям будет богатым человеком. А расположения богатых людей, куда бы они ни пошли, всегда ищут и аристократки, и деревенские девушки, и простолюдинки, и куртизанки. Однажды Уильям влюбится и женится на полюбившейся девушке. Их имена громко произнесут в церкви, где они обвенчаются. На ней будет муслиновая фата, а на нем – венец. Надетое на ее палец золотое кольцо свяжет их навечно. И он уже никогда не будет моим и не посмотрит на меня с любовью. Кто ж полюбит смуглянку, которая не остается надолго в своем теле?
Зря я выбросила ведьмин камень. Такие камни – мощные амулеты. Посмотрев при свете сальной свечи в отверстие в его сердцевине, можно увидеть далекое море и, возможно, даже посмотреть сквозь замковые стены. Если бы я сохранила амулет, то полюбовалась бы на Уильяма, пока он спит. Я не сводила бы с него глаз, где бы он ни был и куда бы ни пошел, пока в конце концов не устала бы от этой игры. Но амулет утерян, а его чары сильны и не отпускают меня. Мне остается лишь надеяться, что я позабуду красивого юношу в зеленом жакете, который короновал меня венком из диких роз…
4
Сегодня я соловей у окна твоей спальни. Мое пение слаще меда, и все же ты меня не слышишь. Ты сидишь в покоях и читаешь книгу в переплете из красной кожи. Иногда ты вздыхаешь и устремляешь взгляд в окно, но не видишь меня и не знаешь, как жадно я смотрю на тебя с каменного подоконника.
У твоей постели лежит веточка боярышника. «Несчастья грозят тому, кто спит возле цветущей ветви боярышника». Вечером я проберусь в замок мышью, крысой или домашней кошкой, унесу приносящую неудачи ветку из твоей спальни, а вместо нее положу дикую розу – похожую на те, что ты оставил в моих волосах. Розовую розу, свежую от росы и нежную, как утренний свет. Тогда, возможно, ты подумаешь обо мне. А я-то уж точно не перестану думать о тебе.
Кошка мяукает во тьме. В другое время я никогда не выбрала бы ее. Домашние кошки в лучшем случае полудики: подлизываются и урчат, выпрашивая ласку или лакомства. Однако никого не удивит бродящая по замку кошка, никто ее не прогонит. Отчего ты так вздыхаешь, милый Уильям? Отчего так тревожен? Я скребусь в твою дверь, и ты меня впускаешь. Я выгибаюсь и урчу от твоих поглаживаний.
– Киса, киса, – говоришь ты.
Почти имя. Как странно быть названной. Странно и ужасно. Ни один человек не даст мне имени – ни в облике кошки, ни в моем собственном. А Уильяма тянет к диким существам, иначе он никогда на меня не взглянул бы.
– Киса, киса.
Я запрыгиваю на шелковое покрывало. Твоя постель, размером с мою хижину, со всех сторон занавешена тяжелой парчой. Мои когти погружаются в золото и шелк. В очаге разожжен огонь, и по моей подсвеченной шерсти словно пляшут светлячки.
Тебе одиноко, Уильям? Позволь мне спать рядом с тобой. Сегодня я твоя спутница. Я буду охранять твой сон. Ни одна мышь и ни одна крыса не посмеет даже край усика сунуть в твои покои. Я буду лежать на твоей подушке и урчать, пока ты не станешь моим навсегда.