Я все еще беспокоился за собственную безопасность, поэтому она добавила:
– На мой взгляд, это очень простая задача, – попыталась она задеть мое самолюбие. – Я бы сделала это и сама, если бы работоспособность моя и моих подданных не зависела напрямую от влияния электрических полей.
Она закончила с деланным безразличием, как бы намекая на то, что если я не способен справиться даже с такой легкой задачей, то здесь нечего больше обсуждать. Таким способом она наконец добилась своего:
– Хорошо! – сказал я решительно. – Я узнаю, что там происходит, и верну тебе твоих дронов. Но когда я вернусь, тебе придется признать, – добавил я горделиво, – что я, черт возьми, кое-чего стою!
Я не стал дожидаться ее одобрения, а откинулся в кресле пилота и перевел астроморф в режим ручного управления. Наконец забрезжила возможность утереть нос этой заносчивой девице и доказать, что я способен не хуже искусственного интеллекта разобраться со сложной задачей. Я вконец ободрился и произнес сам себе: «Попробуем вспомнить, чему нас учили на летных курсах.»
На самом деле вспоминать было нечего. В академии учили, как правильно садиться в корабль, пристегивать ремни безопасности и слепо следовать инструкциям компьютера. До всего остального я додумался сам, факультативом угоняя академические катера. За что мне, конечно, сильно тогда попадало.
Ситуация с образованием в нашем государстве, на мой взгляд, была плачевная. Никто уже достоверно не понимал, как работают компьютерные и механические системы, доставшиеся нам по наследству от прежней цивилизации. Приспешники прорицателя придерживались принципа «ничего лишний раз не трогать» и, если вдруг что-то ломалось, то просто садились в ряд и начинали смешно молиться.
С каждым годом все больше и больше техники приходило в негодность, и ее никто уже не мог починить, поэтому испорченную единицу отправляли на свалку, а автоматизированный завод просто выпускал ее точную копию. Наши инженеры настолько деградировали в плане контакта с технологиями, что иногда выбрасывали разрядившиеся гаджеты, вместо того чтобы зарядить их заново или заправить топливом.
Настоящая катастрофа случалась тогда, когда из строя выходил завод по производству техники. Таких автономных фабрик, работающих на благо нашему государству с каждым годом, становилось все меньше и меньше.
Всю пришедшую в негодность технику приспешники продавали корпорации торговцев. У тех, слава Богу, еще хватало знаний, чтобы возвращать ее к жизни. Впрочем, несмотря на то, что научное знание стремительно деградировало, благодаря богатому наследию древней цивилизации, ресурсов у нас оставалось еще предостаточно.
***
Итак, мне предстояло вспомнить уроки пилотирования астроморфа, и я с замиранием сердца переключил его в режим ручного управления. Я посмотрел на приборную панель, изобилующую разнообразием кнопок и переключателей, и потянулся за флягой.
– Не стоит употреблять алкоголь перед полетом, – наставительно произнесла Ари. – Это может серьезно понизить вероятность вашего возвращения.
Но Ари не могла понять моих чувств в полную силу. Для меня алкоголь был единственным лекарством, скрашивающим восприятие этого сурового мира. Мысли, которые гложили меня изнутри, отлично лечились крепленым виски, и только вместе с моим верным другом у меня хватало духа на новые подвиги.
– Ари, за дело берутся профессионалы! – бросил я ей решительно. – Прошу более воздержаться от ненужных советов. У моей интуиции есть свои средства вдохновения!
***
Астроморф полетел очень низко над поверхностью астероида, иногда клюя носом, а иногда дергаясь из стороны в сторону.
Поначалу мне было непросто вспомнить забытые навыки, но академические уроки не прошли даром. Кроме них, какое-то внутреннее чутьё позволило мне быстро освоиться в кресле пилота. Я словно влился в десятитонную тушу астроморфа, став ее центральным узлом принятия решений и по праву заняв то самое место, которое в наше время отводилось электронному интеллекту как пилоту более надежному и предсказуемому. И как результат всего через пару минут движения корабля обрели уверенность и даже некоторую лихость.
«Йоу-ху!» – воскликнул я, внезапно ускоряя летающую машину. Перегрузка втопила меня в кресло и вызывала резкий выброс адреналина. Вместе с ним чувство небывалой свободы разлилось по всему телу. Я ощутил прилив счастья, словно впервые оказался за штурвалом летательного аппарата.