– А я брат Антоний! – представился монах, с любопытством оглядывая вора. – Откуда к нам, брат?
– Отсель не видно, братец. Город Москва – слыхал, надеюсь?
– Да-да, да-да, – выпалил Антоний, пристально разглядывая голую до плеча Санину левую руку. Волнение явственно читалось на томительном челе: – Кто это? – ткнул сухим пальцем в предплечье, где красовалось синее существо с крыльями за спиной.
Сидоркин скосил любовный взгляд на татуировку. Молвил в неге:
– Ангел. Уже пять лет меня охраняет. Работа Гришки Пыжика. Красиво, правда?
За всё надо платить, в том числе и за искренность. Самое прикольное, что расплата (реже оплата) происходит в самых неожиданных для тебя местах.
– Мне кажется, это не ангел!.. – вдруг побледнел Антоний. – А это дьявол, замаскированный под ангела!.. И наверняка ты его лазутчик и замыслил что-то недоброе, – попятился инок.
– Ясновидящий, мать твою?! – немедленно напрягся Сидоркин. Уверенность монаха в правильности своей догадки была очевидна.
Брат Антоний продолжал с испугом отступать, а затем… развернулся и поскакал вон, чуть не сбив брата Трифона, возвращавшегося с пустыми ведрами.
Монах удивлённо посмотрел на монаха. Затем Трифон вопросительно воззрился на послушника. Тот пожал плечами, стараясь не выдать кипеша в своей конституции.
– Странный какой-то… перец приходил.
Умом воришка понимал, что татуировка не доказательство его преступного сговора с нечистой силой, но волна, которую мог поднять прозорливый инок, вызывала опасения. Лишнее внимание к его скромной персоне Сидоркину было явно ни к чему. Провалить такое дело он просто не мог!
– Вот, видишь, уже лучше, – как ни в чем не бывало, заговорил брат Трифон, рассматривая наполовину полное ведро подшефа. – А скоро вообще освоишься, – одобрительно закивал монах. – Довольно на сегодня! Пойдем трапезничать, брат Александр! – Инок взял ведро с Марусиным молоком, и первым двинулся прочь.
– Слава Тебе, – неожиданно сам для себя произнёс Сидоркин. Хотел сразу выругаться за такую слабость духа. Однако не стал. Почему – и сам не понял.
10. Рецепты трапезы
В трапезной, по обеим сторонам длинного деревянного стола, накрытого старенькой, но чистой клеенкой, стояло двадцать иноков. Всё население обители. Единственный послушник – двадцать первый. Игумен, возглавлявший таинство плоти, степенно откашлялся. Молвил звучно:
– Братия, хочу вам напомнить слова Иисуса, сказанные им на горе ученикам: «просите и дано будет вам»…
– Евангелие от Матфея, глава седьмая, стих седьмой! – негромко процитировал копирайт Трифон.
Сидоркин находился как раз против Трифона, он с живым блеском в глазах наблюдал за происходящим. Чисто интерес биолога, внезапно попавшего в чуждую для себя среду! Любой монах воспринимал бы ситуацию также, если б очутился среди арестантов – родной среде карманника.
– Ибо всякий просящий получает… – тянул игумен.
– Евангелие от Матфея, глава седьмая, стих восьмой! – тут же отозвался Трифон.
– В чём смысл этих слов для нас, братияяя?.. – игумен вздел трепетные руки. – Я знаю, хорошо знаю! – Он опустил руки, пристально оглядел иноков. – И вы знаете, поэтому я не буду рассуждать по данному поводу… А кто не знает смысла слов Иисуса, – Феофил строго глянул на послушника, – тот скоро узнает.
– Всенепременно, – проворчал карманник, отвечая рассерженным взглядом.
Настоятель не смутился и даже повысил голос:
– Замечу, что удел иноков просить Господа за прегрешения людей! Что мы и делаем в перерывах между физическим трудом, а иногда и во время оного. Иисус внимает нашим молитвам и даёт людям прощение грехов. Не зазнавайтесь только, братия!
Монахи дружно и согласно покивали.
– И помните: Господь постоянно испытывает нашу духовную крепость! Смотрит, как мы сами противостоим искушениям! Проверяет наше желание помочь торжеству Божьего Царства!
– Истинно, игумен Феофил! – гаркнуло двадцать глоток.
Сидоркин вздрогнул от неожиданного выкрика. Ругаться, однако, не стал.
– А теперь помолимся, как учил Иисус на благословенной горе, – страстно наказал настоятель. – «Молясь, не говорите лишнего, поскольку Господь знает, чего вы хотите, и не оставит вас».
Монахи послушно склонили головы и забормотали свои молитвы.
– Евангелие от Матфея, глава шестая, стихи седьмой и восьмой! – процитировал Трифон как автомат, и тоже забубнил.
Саня стоял, как белая ворона среди богомольных черноризцев… Молитвы никакой он не знал. Что шептали стоящие рядом братья, расслышать было практически невозможно. Воришка опустил голову и начал изучать стоящую пред ним плетеную корзинку с тёмным хлебом.