Предгорье, по которому разбегались домики Замяты, было похоже на сон. Сине-зеленый сон с хлопьями белых крыш, разбросанными по всей его неровной поверхности.
- Пришли. Нам нужно будет ждать ночи, чтобы никто не увидел. В деревне все друг друга знают.... Войдем в дом, наденем на нее пояс и через минуту будем в Башне. Вон там она живет, - Даго указал на один из едва видневшихся с места где они стояли, домика. Потом продублировал свой жест мысленной картинкой, послав ее девушке. Эрика еще не совсем пришедшая в себя после быстрой ходьбы подняла взгляд на Даго.
- Даго, ну и что, что все друг друга знают? Давай просто придем и заберем ее. Кто нам помешает, кто нас узнает или остановит? - Эрика почти умоляюще взглянула на мужчину. Оставаться в этом полупустом прохладном мире с равнодушным ветром и синей шелковой травой, мире, где по ночам в лесу бродят клыкастые хищные свиньи, ей совершенно не хотелось. Дагомир вновь чертыхнулся про себя. Она боится. Она всего боится. Он не всегда будет с ней, а Орден будет требовать от нее выполнения работы. Самой разной работы.
- Девушка, - он нарочно перешел на свой всегдашний холодный и высокомерный тон, с которым всегда обращался к ней на тренировках в Башне Стража, - я несу ответственность за нас обоих. А значит, все решения принимаю я. Твоя задача - не доставлять слишком много хлопот и выполнять мои приказы.
Мужчина подкрепил свои слова прямым жестким взглядом куда-то в переносицу Эрики и как будто бы отпечатал свои слова в ее теле, на секунду крепко и больно сжав запястье ученицы.
Ожидание
Долгий-долгий день начал угасать. Сколько он длился - было неясно. Но о том, что близился вечер говорило спускавшееся к горизонту туманное бело-голубое солнце этого мира. Нельзя сказать, что день прошел совершенно бесплодно. Дагомир ни за что не позволил бы этого. Несколько часов он терпеливо вдалбливал в голову девушки все то, что, по его мнению, должно было бы в ней находиться. Он делал бы это до самой ночи, но в какой-то момент она сжала голову меж ладоней, сморщилась и, закрыв глаза, простонала «хватит!».
Даго остановился. Его жизненный опыт не включал в себя способов реагирования на подобные требования со стороны учеников. Почтение и благодарность - вот чего ждал любой синеглазый от тех, с кем делился знаниями. И только на такую реакцию был запрограммирован сам. С самого начала обучения синеглазого программировали на то, что знания - высшая ценность всех миров. Только они являются универсальным инструментом выживания, только они стоят любого риска ради их получения. А значит, делящийся с тобой знаниями, делится самым ценным, что только может быть, и отвергать его дар не следует ни в коем случае. Примитивно, но в высшей степени эффективно.
Но Эрика - дитя другого мира. Даго с теплотой, удивившей его самого, подумал о том, что, в отличие от него, девушка когда-то была ребенком, училась не только впитывать сухие знания, но и ходить, говорить, чувствовать, держать ложку. Земные младенцы беспомощны в отличие от клонов. Внезапно его мысли до конца заполнились ею, и у Даго появилось ощущение, что в его голове, душе не осталось места больше ни для чего. Повинуясь какой-то чудовищной силы потребности, он обнял Эрику, от неожиданности отпрянувшую от него. Обнял и тут же отстранился сам.
Такой напряженной паузе позавидовал бы любой драматург. Секундное теплое прикосновение, преграда, растолкнувшая два тела, две души, синяя вспышка встретившихся взглядов и новое объятие. Как прорвало, как будто эта горячая лавина сдерживалась тонкой-тонкой стенкой. Такое же тонкой и такой же непреодолимой, как стенка груди. А сейчас этой преграды просто не стало. И Эрика обнимала Дагомира, целовала его теплые губы так, как будто это было самым правильным на свете. А он зарывался в ее волосы, гладил длинными белыми пальцами лицо девушки и впитывал в себя ее нежность и податливость. Впрок, зная, что, может быть, этот раз - последний.
Наступившая темнота вытолкнула из леса две тени, скользнувшие в Замяту. Уже погас последний огонек в одном из немногочисленных изящных домиков, и тени безбоязненно двинулись по улице, поросшей вездесущей шелковой синей травой. Их путь лежал к дому кузнеца, убитого в последнем нашествии варваров. Сейчас в этом доме крепко спала Табана, вдова кузнеца и мать его дочери, совсем недавно переехавшей жить в дом мужа.
Сон разгладил морщинки на полном и совсем не по-старушечьи свежем лице женщины, навел румянец на щеки, разметал по полушке длинные черные пряди ее волос. Табана все еще была дивно хороша собой. Полноватое тело женщины даже не вздрогнуло, когда Даго коснулся его. Эрика, вошедшая в темный дом следом за мужчиной, успела лишь заметить, как ее любовник склонился над лежащим в постели человеком, а затем быстро разогнулся.