Они уже говорили о том, что должно произойти в этом белом изящном доме, и она знала, что сейчас женщина не проснется, даже если у нее над головой будет спорить воронья стая. Даго нажатием на одному ему известные точки на теле Табаны, и теперь женщина была погружена в самый глубокий и беспробудный из всех снов за исключением смерти. На свет появились пояса, один из которых обхватил широкую талию спящей. В тот момент, когда телепортер защелкнулся, на нем зажегся пульт управления - та самая «пряжка», когда-то поразившая Эрику. Голубоватый ее свет выхватил из темноты лицо и силуэт Даго. В полной тишине Мужчина поманил девушку к себе, а после того, как она на цыпочках приблизилась, нажал на один-единственный символ, светившийся особенно ярко на дисплее. Символ, похожий на Башню.
Эрика чуть не закричала, когда в следующий миг тело Табаны исчезло. Просто исчезло, как исчезает свет, когда щелкаешь выключателем. Этот странный пояс как будто бы «выключил» женщину из мира Кхола. Дагомир, видя шок Эрики, слегка, буквально на ходу приобнял ее, передав в ее разум картинку, на которой кхолка благополучно оказывалась в одном из помещений Башни. Он стремился успокоить девушку и в то же время поторопить ее. Времени и правда не было - истекали третьи утки с момента, когда они получили задание от Дуче. Дуче не должен ждать!
Два синеватых сенсорных дисплея зажглись в деревенской комнатушке, полной грубой, почти примитивной утвари: каких-то колченогих табуретов, стола топорной работы, перекосившихся полок вдоль стен. Они, дисплеи, были неуместны здесь, чужды, как космический корабль на викторианской ферме. Дагомир с немым вопросом взглянул на Эрику и, получив согласный кивок, нажал на кнопку с Башней. Один из голубоватых огоньков погас, а через долю секунды погас и другой. Комната в маленьком деревенском домике деревеньки Замята, жмущейся к синим горам синего мира Кхола, опустела.
И если бы в эту минуту кто-то неспящий проходил по узкой травянистой улочке Замяты мимо домика кузнеца, то этот случайный прохожий непременно бы заметил, как в его окнах взметнулся и почти сразу же погас всполох пронзительно-синего пламени. А на следующий день немногочисленные жители деревеньки не досчитались старой доброй Табаны, на которую имели виды все холостяки Замяты. Ведь женщин в этом мире было значительно меньше, чем мужчин.
Возвращение в Башню
Кажется, переход из Замяты в Башню занял доли секунды. Палец Эрики едва оторвался от символа Башни на дисплее телепортера, а вместо темных стен деревенского дома ее уже окружали серебристо серые стены комнаты в Башне.
-Даго?
Дагомир склонился над лежащей на полу полной черноволосой женщиной, и даже не обернулся, когда Эрика окликнула его. А в следующую секунду на нее обрушилось то самое ощущение, по которому и в кромешной тьме она смогла бы определить, что находится в Башне Стража. Это было какое-то стерильное, выхолощенное спокойствие. Точнее даже холодное и внимательное присутствие, но не участие в происходящем. Тени чувств, тени эмоций, которые вот только секунду назад еще были материальны, и полновесно заявляли о себе страхом перед диким свиноподобным зверем, страстью поцелуев в синем лесу, почти нестерпимым желанием не идти туда, куда идти нужно. Эрика почти физически чувствовала, как в ее черепе изнутри нарастает тонкая ледяная корочка. И знала, что то же самое сейчас происходит с Дагомиром. За окнами-бойницами Башни безмятежно плыли миры-облака. В ее же глубоких-глубоких недрах делал свою работу генератор поля, лишавшего синеглазых львиной доли расточительных и горячих эмоций, амбиций, эгоистичных желаний; превращавшего их в невероятно умных любознательных и живучих, но муравьев. И пока еще никто не догадывался, что поле, генерируемое им веками, уже изрядно ослабло. Только временами кто-то из синеглазых ловил себя на вспышке теплого дружелюбия к соседу или раздражения властным тоном учителя.
Открыв глаза, деревенская жительница, уважаемая всей Замятой и еще способная к деторождению Табана попыталась закричать и одновременно выбросить свое большое тело из обволакивающего уюта ложа, на котором оно покоилось. Наверное те, кто сейчас наблюдал за ней - молодой синеглазый мужчина с белым как снег лицом и черными длинными волосами, худой старик с льдистыми безжалостными глазами и юная девушка с длинной темной косой и такими же синими как у мужчин глазами - предвидели это. Табана не смогла ни открыть рот, ни пошевелиться. Разум ее в панике метался по крошечному пространству внутри черепа, выглядывая через глазницы, стремясь хоть чуть-чуть понять происходящее.