— З-здравствуйте, — улыбнулась рыжая.
Вижу, ей многое непонятно, да и вообще не по себе, но все расскажу потом.
— Какая ты красавица, — сложив ладони вместе у груди, мама тут же протянула их к девушке и коснулась ее щек. Я только сжал зубы. Все нормально, — я рада, что Максик оправился от развода.
— Давай не будем, ма, — я сел на один из стульев и потер лоб, — лучше расскажи, как ты тут.
— Прекрасно, — улыбнувшись, мама села рядом и взяла меня за руку, — а еще очень вкусно!
— О, явился, — я удивленно приподнял бровь, повернувшись к дородной медсестре. Это, типа, она мне? — хорош же сын, раз в год мать навещаешь!
— Во-первых, это не ваше дело, — я начал вставать, но и Лиля, и мама, ухватили меня за руки.
— Пожалуйста, Марина Сергеевна, не нужно так говорить, — мама быстро говорила, явно чтобы я не успел завестись, — я и того не заслужила, не говоря уже о таком шикарном содержании.
— Во-вторых, — с нажимом продолжил я, — я плачу явно не за то, чтобы меня тут оскорбляли.
Тетка ушла, обещая вернуться с заведующей, хотя я так и не понял, в чем виноват.
— Знаешь, Лиля, Максик очень добрый, — вот блять… — не подумай плохого, я здесь живу потому, что сама попросила.
— Только не надо рассказывать, — сквозь зубы процедил я.
А не за этим ли я сюда свою девочку привез? Не за правдой о моей жизни?
— Почему не надо? — тихо спросила Лиля.
— Надо, — твердо сказала мама, — посмотри на меня, красавица. Видно еще, что я когда-то пила, да? — тактичная рыженькая опустила взгляд и неопределенно пожала плечиками, но все мы знаем, что да, видно, хотя уже не так, как раньше. — В девяностых, когда Максик был еще малыш, его отец потерял работу, начал пить, — плотно сжав губы, чтобы не рявкнуть, я закрыл лицо рукой. Сам все равно не смогу рассказать, — и как-то меня утянул в это. Сам через пару лет помер, а я осталась. Максик рос, как сорняк в поле, я совсем его забросила, — мама всхлипнула, и меня это взбесило еще больше. Нечего меня жалеть! — болтался со всякими хулиганами, лишь бы домой не идти, переехал в Москву при первой же возможности. А потом вернулся сюда, нашел меня, вылечил от зависимости, понимаешь? Только вот сама держаться я не могу, поэтому живу тут, постоянно под надзором, а Максик все оплачивает. Я так его обижала, а он помог мне.
— В перерывах между запоями ты была неплохой матерью, — попытался я оправдать собственную мелочность. Но решил все же признаться, — но нашел тебя только после развода, потому что побоялся быть совсем один.
Лиля молчала. Я сидел с закрытыми глазами и ждал. Ждал хоть какой-нибудь реакции от нее.
Теплая маленькая ладошка легла мне на запястье, чуть сжала. Я выдохнул и все же посмотрел на нее.
— Наверное, мы выйдем, чтобы все могли успокоиться, м? — бросив взгляд на вытирающую слезы мать, я взял Лилю под локоток и вывел в коридор. — Прости, наверное, не нужно было…
— Тебе было та… Так тяжело! — разрыдавшись в полную силу, она прижалась ко мне. — Как же ты все один это вынес?
— Если бы у меня была ты, мне было бы легче, — гладя ее по волосам, я еще раз пожалел о своем решении все же привезти ее сюда.
— Она тебя совсем-совсем бросила? — подняв заплаканное личико, девушка поджала губы.
— Ну, по трезвому готовила мне из того, что было, — пожав плечами, я отвел взгляд, вспомнив вечно пересоленную из-за трясущихся рук еду, — всегда от собутыльников своих защищала, в мою комнату не пускала их. Она больна, — сглотнув, я словно проглотил застарелую детскую обиду, — но это я понял уже только когда вырос.
— Это из-за нее ты не любишь свой день рождения? — совсем тихо спросила она.
Наверное, сразу догадалась, что это что-то из детства, просто так люди вряд ли свой день рождения не любят.
— Да, — вздохнув, я все же решил сказать, — обещала не пить, я пришел из школы, а ее пьяный собутыльник мой торт доедает, — правда, о том, что она сама валялась рядом голая в луже собственной блевоты, я умолчал, — на самом деле, она очень старается исправиться, и всегда говорит, что ей стыдно за себя.
— Есть на то причины, — шмыгнув носом, рыжик вытерла щеки рукавом, — но почему ты считал, что я в тебе разочаруюсь?
— Ну, я сын двух алкашей, — хмыкнув, я нервно потер шею, — да еще и запихал свою мать в захолустный пансион.
— А мне кажется, что тут хорошо, — взяв меня за руки, она бледно улыбнулась, явно чтобы подбодрить меня, — и она не заслужила даже такого, — я закатил глаза, и Лиля возмущенно засопела, — ну ты сам посуди, она тебе все детство испортила!
Да уж, я знаю. Испортила еще как. Растоптала, уничтожила, заставила выживать и ненавидеть собственное существование. Но я справился.
— Это в прошлом, — заправив прядку ей за ушко, я наклонил голову и чмокнул ее в кончик покрасневшего от слез носика, — не плачь больше из-за этого, мой рыжулик, ладно?
— Ничего не могу обещать, — уже почти по-настоящему усмехнулась девушка, поправляя волосы.
Большую часть дня мы провели с мамой. Прогулялись в парке, я побеседовал с заведующей, мама активно намекала на внуков и показала Лиле небольшой альбомчик, уцелевший за годы алкоголизма, с моими детскими фото. Ну и, конечно, там было фото на горшке, вот зачем так ребенка фотографировать, а?
Кажется, первое негативное впечатление от моей матери немного сгладилось, и это не так уж и плохо.
========== Часть 11 ==========
Лиля в принципе редко звонит, больше предпочитает сообщения, и меня это немного огорчает, я бы с удовольствием послушал ее милое щебетание. Но сейчас, на встрече с недовольным клиентом, ответить на сообщение гораздо легче, чем на звонок. Девушка спрашивала, могут ли прийти к нам ее одногруппники, чтобы поделать какой-то проект.
— Константин Александрович, — ответив утвердительно, я положил телефон экраном на стол и сцепил пальцы в замок, — вы наняли нашего водителя с функцией охраны с семи утра до восьми вечера, так? — прекратив брюзжать, клиент неохотно кивнул, а я продолжил уже, кажется, пятый раз втирать одно и то же. — Какие тогда могут быть к нам претензии, если те криминально настроенные молодые люди пристали к вам во время похода в магазин в двадцать сорок? Ваш водитель уже полноправно находился дома, — он открыл рот, чтобы начать опять возмущаться, какого хера парень не дежурил у его дома всю ночь, но я спокойно и твердо продолжал говорить: — если вы хотите круглосуточной охраны или более долговременной, мы можем перезаключить договор на другие временные рамки. За досрочное расторжение предыдущего договора неустойка взыматься не будет, согласно параграфу шесть, пункту пять. Но это только если новый договор будет заключен в течение десяти рабочих дней.
Почти слово в слово то, что я говорил ему в прошлые четыре раза.
— Я на вас в суд подам! — прикрыв глаза, я с трудом удержался от тяжелого вздоха.
Заебал.
— Хорошо, — Сергей сразу подобрался, раз уж я разрешил судиться. Теперь все дело за наличием яиц у этого приебистого дегенерата, — в таком случае, договор будет расторгнут, вам придется выплатить неустойку, условия описаны в параграфе шесть. Так же, полагаю, мы добьемся, чтобы вы, когда проиграете дело, покрыли наши расходы на юридические моменты. Всего доброго.
Встав, я покинул небольшой конференц-зал. Водитель бедный, новенький, едва не поседел, когда на него жаловаться пришли, но успокоился, когда понял, в чем дело. В начале работы такого не пожелаешь никому, согласен. Мне кажется, сопровождать такой иск не возьмется ни один адекватный юрист, но это уже не мое дело. Каждый раз, когда мы выигрываем подобного рода суд, где просто показываем, что следуем договору и были готовы пойти на его изменение вместо суда, прибавляется пара-тройка клиентов. Коллекторские услуги из девяноста процентов оборота стали занимать шестьдесят, и меня это даже радует. Почему бы не перейти совсем на все официальное, а самому уже для шефа и подобных ему людей продолжать быть инквизитором по вызову. В конце концов, когда-нибудь эту контору я либо передам в наследство, либо продам. В обоих случаях коллекторство сразу отпадет — у покупателя вряд ли будет нужный опыт, а детеныш мой таким заниматься точно не будет, я прослежу.