- Ты и прятаться не собираешься?!
- Мне нет нужды.
- Да ну?
- Ну да, – опять улыбнулся Кривой.
- Труп же скоро найдут!
- Ты догадался стереть отпечатки? И вообще, зачем ты тащил его голыми руками?
- Что? – Милехин дернулся на стуле и едва не упал.
- Труп же скоро найдут, – улыбаясь выдал Крючковский. – Обвинят тебя. Алиби сочинил? У тебя спросят, где он, когда вернешься в табор!
- Спятил?!
- Его ведь с тобой видели. С тобой он общался в последние часы…
- Заткнись! – заорал Николай и вскочил.
- Сядь, – негромко, но пугающе произнес Банго.
Милехину ничего другого не осталось.
- Я его не касался, а вот ты…
- Ты хочешь намекнуть, что меня обвинят в этом?!! Да пошел ты! Не докажешь! Я всем скажу, что его грохнул ты!!!
- Посмотри на себя! Тебя же как будто поездом переехало!
- Чего ты хочешь?!
- Это ты чего-то хочешь, – усмехнулся зек. – А я лишь пытаюсь тебе объяснить, что моя кандидатура не подойдет в качестве мстителя.
- Что?
- Я здесь с особенной миссией. Мне важно просто выполнить её. Не вдаваясь в лишние проблемы.
- С чего ты взял, что у меня проблемы?!
Цыган посмотрел на парня оценивающим взглядом, который затем сменился на жалостливый. Но фальшивый.
- Всё просто – если бы их не было и тебя бы здесь не было.
- Логика – чума! – Николай встал со стула.
- У меня будет одна просьба… выполнишь её, и я, быть может, помогу тебе.
- Шантаж?
- А ты как хотел!
- Не выйдет! – Николай сжал кулаки.
- Почему?
- Я сейчас же приведу сюда отца!
- Ух ты! Серьезно? – будто обрадовался Банго.
- А вдруг я всё на камеру снял?
- Ты не настолько умный, – покачал головой Банго.
- А ты чистой воды дурак, – усмехнулся Милехин. – Я могу тебя сдать с потрохами хоть сейчас, но последний раз спрашиваю: поможешь или нет?
- Тебе, как и Джуре помочь? – Крючковский опять потянулся к оружию. – Он часто обращался ко мне…
- Положи ствол! – заорал Николай. – Не двигайся!!!
- Испугался, сопляк! – торжествовал Кривой.
- Стой!!!
- Да я даже задержать дыхание могу, если тебе от этого легче станет…
- Эй ты, шаурма на палочке, – Николай старался выглядеть убедительно. – Можешь пугать кого угодно, но мне ты ничего не сделаешь!
- Какие вы здесь все наивные!
- Ты себя Ганнибалом возомнил? Это у тебя от Лексы комплекс неполноценности развился?! Что вылупился – лучше отведи свои полные идиотизма глазки куда подальше!
- Напросишь, сосунок!
- Повторяю, твоя самоуверенность проканает везде, но здесь и не сейчас! За мной такие люди стоят!
- Какие ещё люди? – рассмеялся Кривой, откровенно удивляясь смелости пацана.
- Тебе знать не обязательно, говноед!
- Познакомишь нас? – издевался Банго, поняв, о ком речь.
- Не в этой жизни, братишка. – Николай, наконец, нашел нужное место и подумал, что победа на его стороне.
- А сам-то доживешь? – Банго привстал со шконки в углу и подошел к парню. – Мне тебя грохнуть – как плюнуть. Делай выводы…
Милехин не успел ответить. Снаружи что-то загромыхало и послышались голоса. Банго побледнев, взялся за пистолет и кинулся к Николаю, желая его схватить – парень сумел увернуться. В следующее мгновение в трюм, словно буря, ворвался Миро. Николай замер, хлопая глазами: что делают в подобных ситуациях? Он что, мать его, предсказатель?! Откуда здесь взялся отец?!!
- Вот и свиделись, падаль!
- Пусть сегодня я сдохну, но вы отсюда не выйдите! – Банго без предупреждения сделал несколько выстрелов.
- Прочь! – Милехин резко толкнул сына в угол, принимая удар на себя. Пули вошли в стену и застряли там, оставив огромные дыры после себя. Миро, лихо увернувшись, повалил цыгана на пол и принялся душить. Николай просто молча наблюдал, как и несколько часов назад, когда убивали Джуру. Это завораживало и в этом крылась самая большая проблема – трудно остановиться. Насилие, увиденное однажды, может затянуть в свои сети и после человек никогда не сможет противостоять искушению увидеть зрелище снова.
- Вали его! – цыгане, ворвавшиеся внутрь, помогли Миро.
Банго опять валялся связанным и побитым.
- Сука! От нас не уйдешь!
- Ха-ха! – его смех всё больше напоминал загробный.
- Миро, может убить его нахер всё-таки? – поинтересовался Степан.
- Нет!
- Почему?!
- По кочану!
- Колян, ты как вообще? – Череповский настороженно следил, чтоб Банго не смог развязаться.
- Да ваш Колян…
- Заткни его! – моментально ударив ногой Крючковского и не дав ему договорить, Миро посмотрел на сына.
СГУ.
Утром Гончаров без труда нашел нужную аудиторию, в которой читали лекции третьему курсу филфака. Вот только сразу дергать студентов не стал, решив понаблюдать за ситуацией вцелом. Шумная, но довольно сплочённая группа только-только закончила писать очередной тест и сейчас обсуждала задания, забыв, что в аудитории находится посторонний.
Лапин Аскольд Прокофьевич – самый опытный и авторитетный член преподавательского состава на факультете, а по совместительству ещё и декан, подошел по всем параметрам Гончарову просто идеально. Следователь начал «атаку» именно с него.
- Добрый день, я Григорий Романович Гончаров, – майор показал удостоверение, усаживаясь на ближайший стул. – И хотел бы побеседовать по поводу убийства Виолетты Камоловой.
Лапина мгновенно как подменили:
- Я декан филологического, если вы не заметили! Камолова – студентка экономического! Вам не ко мне!
- Постойте! – пришлось догонять убегающего профессора.
Кто бы мог подумать, что он в свои пятьдесят с лишним так бегает?
- Я задам только пару вопросов... пожалуйста, это важно для следствия.
- Зачем вы сюда притащились?! Недавно ваш коллега был! Всю душу из меня уже вытрясли! Я оберегаю своих студентов от этой темы изо всех сил! Ни к чему им это!
- Это потому, что в деле замешан один из ваших филфаковцев?
- И поэтому тоже!
- Напрасно, они все равно узнают... из прессы или от родителей, друзей, других студентов. Кстати, ваши учащиеся меня тоже интересуют! – Гончаров вчитался в список фамилий. – Я бы хотел видеть Бобровского и Крылову. Есть такие?
- Есть, только сейчас у них важная контрольная, – отрезал ученый, сверкнув глазами. – Можете спросить меня...
- Прогресс! Минуту назад вы пытались сделать ноги! – улыбнулся следователь, отводя Лапина в сторонку. – Если честно, то я не верю в виновность Жданова. Вот хочу спросить вас о нём.
Аскольд Прокофьевич тяжело вздохнул. Говорить о Жданове было непросто, во-первых, потому что их отношения за последнее время сошли «на нет».
- Что вы хотите услышать? Да, Жданов – это моя головная боль в стенах этого здания, я не знаток психологии, но одно могу сказать точно: он импульсивен, практически всегда стремится к лидерству, иногда слишком безалаберен, отсюда все проблемы с дисциплиной, а, значит, и с окружающими.
- То есть, он – конфликтный? – Гончаров был рад, что уломал-таки старика на откровения.
- Я бы так не сказал. Вообще-то он парень нормальный. Умный. Что же касается девушек, то здесь я вообще ничего не понимаю, потому что ничего не знаю, кроме того, о чем знают все!
- И о чем же? – майор не сразу понял суть предложения, произнесенного профессором.
- У него их как грязи! – усмехнулся Лапин. – Причем, все они дольше пары ночей не задерживались.
- Это он вам сказал? Или его девушки?
- Об этом говорит его кличка – Казанова.
- Оригинально, – фыркнул майор. – Вы ему эту кличку дали?
- Это уже вас не касается, – профессор глянул на часы. – Мне пора.
- Аскольд Прокофьевич! – к мужчинам подбежал молоденький фотограф, заменивший на посту Лимова. – Вот, это со спектакля! Вам лично в руки. Брать будете?
Гончаров опередил декана, схватив фотографии, начал вглядываться в лица загримированных и одетых в костюмы участников действа.
- Ромео и Джульетту ставили?