Сава проводила взглядом пятнистый, сливающийся с камнями силуэт.
— Может, поймаем? — предложила она. — Зачем? Тебе он мешает?
— Шкура красивая…
— Куплю я тебе шкуру в Миттауре. Или ты хочешь шкуру с приключениями?
Сава промолчала.
— И потом, — добавил Стенхе, — у этого льва шкура плохая будет. Лев старый, облезлый…
— Стенхе! — воскликнула Сава. — Ты не можешь видеть, что он облезлый!
— Я по повадке вижу, — объяснил Стенхе. — Видно же, что старый.
Маву, поглядывая сверху, забавлялся ситуацией: «Шкуру горного льва, госпожа, я тебе добуду, а вот попробуй-ка ты меня найди…»
Сава, похоже, поверила, что Маву остался при Руттуле, — во всяком случае, если она и оглядывалась, то совсем не так, как если бы хотела кого-то отыскать.
— Что ты вертишься, Карой? — спросил Стенхе.
— Мне кажется, кто-то смотрит на нас.
— Мне так не кажется, — возразил Стенхе.
…Город Интави, столица Миттаура, открылся перед Савой внезапно, за поворотом дороги. Она увидела перед собой сборище каменных башен, жмущихся одна к другой.
— Это Интави? — спросила Сава Стенхе.
— Интави, — кивнул он.
Интави ничуть не был похож на города, уже виденные Савой, да и бывалые путешественники, посетившие не одну страну, утверждали, что ничего подобного нигде нет.
— Здесь каждый дом — крепость! — восхищенно воскликнула Сава, но что иное она могла ожидать в Городе Тысячи Крепостей ?
Одной стороной Интави жался к пропасти, другую защищала каменная стена. Издали стена казалась не такой уж высокой, но когда Сава и Стенхе приблизились, они обнаружили, что стена буквально нависает над ними.
У городских ворот им пришлось подождать. Правда, Стенхе растолкал простолюдинов, но процедура пропуска чужестранцев оказалась в Интави довольно томительной: им полчаса пришлось просидеть на лавке в караулке, пока стража решала, может ли проехать седобородый ирауский купец.
— Я Стенхе из Лорцо, — когда подошла их очередь, сказал хокарэм, предъявляя поддельные подорожные, согласно которым он был служилым человеком гортуского наследника. — Прибыл по частным делам.
— С тобой должны следовать два сына, Маву и Карой, — прочитал чиновник в пергаменте.
— Карой — вот он, — показал Стенхе. Сава проворно вскочила с лавки и поклонилась. Чиновник поглядел на Саву и опять обратился к документам:
— Карой, четырнадцати лет, глаза голубые, волосы темные, аоликанское обличье. Да, похож. А старший где?
— Он заболел, и ему пришлось вернуться домой. — Какая болезнь? — осведомился чиновник.
— Рожа, — ответил Стенхе. — Совсем колено разнесло. Какой из него путешественник…
Чиновник согласился:
— Да, рожа — болезнь неприятная. Говорят, если прикладывать листья красного копытника, помогает…
— Лучше к шептуну сходить, — возразил Стенхе, хотя знахарство не признавал совершенно.
Чиновник начертал в пергаменте несколько знаков.
— Торговать чем-нибудь собираешься, Лорцовен Стенхе?
— Я не купец, — сдержанно ответил Стенхе.
— Разумеется, — кивнул чиновник. — Но это обязательный вопрос. Ты же знаешь, что в Миттауре чужеземец торговать не вправе.
— Да, конечно, — проговорил Стенхе.
— С тебя пошлина пол кроунто, — сказал чиновник. — И с твоего сына четверть.
— У меня нет миттауских денег. Сколько это в таннери? Чиновник обратился к счетам и ловко подсчитал:
— Три таннери с четвертью.
Стенхе вручил ему требуемую сумму, и они смогли проехать в город.
— Я забыл, — обратился Стенхе к чиновнику, — улица Сребрянщиков — это где?
Чиновник объяснил. Стенхе поблагодарил его и сел на коня.
— В Миттауре очень вежливые люди, — заметил Стенхе Саве, едущей рядом с ним.
— Да, — сказала Сава. — Но три четверти кроунто — это не три с четвертью таннери. Это таннери и три уттаэри. Меняльный процент шесть уттаэри. А где еще три уттаэри ?
— Так чиновник не обязан брать майярские деньги, — объяснил Стенхе. — Да и запомни, что в Миттауре на уттаэри никто не считает. Самая мелкая майярская монета здесь — четверть таннери. А если мелочь попадается, ее девушкам на мониста отдают. В Миттауре деньги дешевые. А ты хорошо разговор понял, Карой?
— Ага. Только они очень быстро говорят. Ты говоришь медленнее. И на улицах у них галдеж невероятный…
Да, такой гам в Гертвире стоял только на рыночных площадях; на тесных же улочках прохожие старались прошмыгнуть мимо друг друга, не вступая в разговоры, разве что хозяйки перекликались с соседками из окон своих домов.
А в Тавине даже на базаре гомона не было. Сургарские купцы и в обычае не держат зазывать покупателей — они с достоинством ждут, пока к их товару не подойдут.
Здесь же говорили громко, и не только торговцы, но простые прохожие: уж казалось, и новостей-то никаких нет, о чем разговаривать можно?
— Город Сплетников, — сказал Стенхе тихо. — Так его тоже называют. — Он приглядывался к домам на улице Сребрянщиков. — Нам, кажется, сюда, Карой.
Миттауский купец Павутро был доверенным человеком Руттула, через него сургарский принц получал сведения о происходящем в этой стране. Сведения эти касались в основном дел торговых — о чем еще может сообщать купец? Но были новости и политического характера, и Руттул считал их весьма интересными.
А кроме того, Павутро вел торговые дела Руттула, те, которые Руттул не мог проводить от своего имени; для торговых операций на счету Руттула лежали значительные суммы, и на эти деньги, рассчитывал Руттул, Сава безбедно сможет прожить много лет.
О том, кто такая Сава, Стенхе сообщил Павутро не сразу: сначала был плотный обед, потом отдых, а вечером, когда Сава осматривала мастерскую, где работал брат Павутро, Ктаури, Стенхе и купец собрались побеседовать.
— Очень трудно, — проговорил задумчиво Павутро, узнав, в чем дело. — В Интави от кого-либо новости скрыть невозможно. Она… прошу прощения — Карой, ведь очень хорошо понимает по-миттауски.
— Я хотел увезти ее в горы, пока новости, которых мы ожидаем, не перестанут быть новостями и о них прекратят говорить.
— Да, но под каким предлогом? — спросил Павутро. — Вряд ли Карою захочется посмотреть стада моего дедушки…
— В Миттауре много древних крепостей и храмов, — сказал Стенхе. — Карой любит смотреть старинные здания.
— Ну, в Миттауре все здания на один лад, — возразил Павутро. — О! Я знаю! Рудники Нтангра и пещерный храм.
— Пещерный храм? — почесал нос Стенхе. — Хорошо. А вот рудники… Не знаю. Вообще-то Карой, насколько я понял, решил посмотреть знаменитое миттауское оружие.
— Зачем оно ей? — удивился Павутро. — Я думал, она драгоценности покупать приехала. Но если ей нужно оружие, то надо ехать в Арзрау.
— А нас туда пустят?
— Вот уж не знаю. И вряд ли что там вам продадут. Вот если бы подарили…
— Не всякому такое везение… А в Арзрау из Интави долго новости идут?
— Да нет, недолго, — ответил Павутро. — Но понимаешь ли, там говорят так своеобразно, что даже не все миттаусцы хорошо понимают. И вдобавок там нет обычая делиться с чужеземцами новостями.
— Отлично, — одобрил Стенхе.
— А праздник Атулитоки можно посмотреть в долине Гарали. Там тоже малопонятный говор, к тому же там народ не любознателен. То, что происходит за пределами долины, их не интересует.
— Ладно, — согласился Стенхе. — А потом еще что-нибудь придумаем.
— И… еще, — сказал после паузы Павутро, — скажи мне, как ты думаешь, сколько дней есть в моем распоряжении? Я хочу привести в порядок мои торговые дела.
— Около недели, — ответил Стенхе, наблюдая за тенью на лице Павутро. — Что, очень мало?
— За неделю можно горы своротить.
Стенхе увез Саву на пятый день после этого разговора. Все эти дни он ходил с Савой по ювелирным и оружейным лавкам. Он посматривал на Саву. Сава равнодушно глядела на те драгоценности, которые он покупал, зато по ее взглядам Стенхе догадался, что та подыскивает меч, кинжал и дорогой пояс с перевязью.
«Подарок Руттулу, — догадался он. — Ох, девчонка, девчонка…»