Карми стащила с себя одеяло и набросила на Смирола. Утро было свежее, и она натянула рубаху.
— Сейчас я тебя накормлю, Рыжий.
Смирол с любопытством проследил, как Карми пошла к «бочке», из которой он только что вылез, подпрыгнула, вплыла в лаз и через некоторое время появилась вновь с какими-то кругляшами в руках. Приготовить к употреблению консервированную пищу было делом минутным. Получив в руки плошку с супом, он принюхался.
— Ешь, расплескаешь, — приказала Карми, ставя рядом с ним другую чашку, с мелко нарезанным мясом, зажаренным с луком и чем-то еще.
— Это все? — спросил Смирол. — Я голоден, как стая волков.
— Сейчас я рыбы наловлю и уху сварю, — деловито сказала Карми. — А тлави хочешь? Их тут много.
Смирол хвастался своим голодом, но, приступив к еде, обнаружил, что ему в самом деле сильно хочется есть. Супчик и жареное мясо он проглотил в одно мгновение и жадными глазами смотрел на висящий над костром котелок, из которого очень скоро потянуло притягательным запахом. Карми, чтоб Смирол не очень нервничал, сунула ему в руки пучок водорослей, и тот, вяло пожевывая зелень, дожидался продолжения трапезы.
Вот наконец Смирол получил плошку с ухой и горку тлави на лопушке. Он с воодушевлением взялся за креветок, но дрожащие от слабости руки не позволяли ему как следует разделывать их. Карми, посмотрев, как он мучится, села рядом с ним и принялась быстро переправлять мясо в рот Смиролу. Смирол, поймав ее руку, весело чмокнул кончики пальцев.
— Я чувствую себя принцем, — объявил он. — Меня с руки кормит принцесса.
Карми, выдернув руку, легонько стукнула парня по затылку:
— Собак тоже, бывает, кормят с руки!
Смирол улыбался. Он еще чувствовал себя слабым, разбитым, голова кружилась, мышцы болели, но он уже знал, что преодолел болезнь, и знал, что в своем рассудке ему сомневаться не приходится.
— Где моя шляпа и набедренная повязка? — вспомнил он.
— Шляпа осталась в Забытой Столице — мне как-то не пришло в голову ее подобрать, а повязку съел утилизатор.
— Что это за зверь такой? — поинтересовался Смирол.
— Это… — Карми задумалась, не зная, как объяснить. — Это… механизм такой. Ты слыхал о куклах алхимика Траули?
— Я видел «виночерпия», — похвастался Смирол. — Я даже видел его внутренности.
— Вот и весь глайдер битком набит разными подобными вещами — более совершенными и не столь похожими на людей.
— Эта бочка называется глайдер?
— Да, — сказала Карми. — Это Руттулово наследство.
— А что делает утилизатор? — спросил Смирол.
— Поглощает разный мусор.
— И куда девает?
— Перерабатывает.
— Во что?
— Вот этого я уже не знаю, — призналась Карми. Смирол, насытившись, полусонно запричитал:
— Как же мне голому, в одном тханги, о-ой…
— Если хочешь, могу выделить юбку и сорочку, — равнодушно отозвалась Карми.
Смирол уже спал. Проснувшись, он тоже не польстился на женскую одежду. Он лежал у еле теплящегося костерка, наблюдал за муравьишками, суетящимися в редкой траве, поглядывал изредка на глайдер и размышлял о чудесах техники. Мысли были ленивы и путаны. Карми разбила их своим появлением. Она присела рядом со Смиролом на корточки и протянула ему пучок зеленых водорослей.
Смирол пробормотал благодарность и с аппетитом сжевал подношение.
— Ураган надвигается, — сказала Карми. — Вся живность попряталась. И нам лучше убираться — тут в бурю нехорошо.
Смирол сел и обвел взглядом островок. И в самом деле, укрыться от непогоды было негде.
— Куда ты теперь? — спросил он.
— Да хоть в Ралло, — пожала плечами Карми. — Только как тебя Логри предъявить? Я была в Забытой Столице без его ведома, и о глайдере он не знает.
— Так высади меня где-нибудь.
— Где? Тебе сейчас лечение нужно, уход, питание хорошее…
— Я хокарэм, — со значением напомнил Смирол.
— Кто поверит, что ты хокарэм? Посмотри на себя! Смирол и вправду представлял собой печальное зрелище.
Не человек, а развалина.
— Связалась я с тобой на свою голову, — вздохнула Карми. — Куда мне тебя пристроить, ума не приложу. Возьмет ли тебя обратно госпожа Байланто?
— Боюсь, не возьмет, — проговорил Смирол. — А в Ларау ты меня высадить можешь? Я у Аранри-портного отлежаться могу.
— Как скажешь, — ответила Карми. — Пошли в глайдер.
Она помогла ему подняться в кабину и, пока Смирол осматривался, проложила курс на Ларау и перевела глайдер туда. Она собиралась сопровождать Смирола в город, ведь он еще был совсем слаб. Но когда Карми высадила его в лесу неподалеку от Ларау, он решительно от помощи отказался.
— Постой, Рыжий, — окликнула его Карми. — А ты уверен, что дойдешь? Ветром тебя не сдует?
Смирол, которого и в самом деле шатало после перенесенной болезни, ответил легкомысленно:
— Не дойду, так долечу… А вот нет ли у тебя денег? Одолжи, верну как-нибудь позже.
— Ни гроша нет, — ответила Карми. — Есть одна вещь, но я не уверена, что ты ее продашь.
— Покажи-ка…
Карми вынесла из глайдера голубовато-зеленую друзу.
— О-ой! — восхищенно сказал Смирол, разглядывая кристаллы. — Это что, изумруды?
— Не думаю, — покачала головой Карми. — Подарю, если хочешь.
— Хочу, — жадно сказал Смирол. — А я не разорю тебя?
— Я знаю, где их много. Но мне кажется, ты не унесешь — тяжело.
— Унесу, унесу, — уверенно сказал Смирол. — Не беспокойся.
Он увязал друзу в узелок и пошел по редкому лесу к недалекой дороге. Карми поторопилась взлететь, пока не рассвело.
Смирол отшагал по дороге около четверти лиги и устал от столь длинного перехода. На перекрестке он огляделся. По другой дороге к городу Ларау тянулись возы. Смирол подождал, пока они подползут поближе, и напросился в попутчики к пухлой молодухе. Заговаривая ей зубы, он развалился на мешках, нагло посматривая на молодухиного свекра, хмуро оглядывающегося с первого воза. Молодуха угостила его лепешкой и молоком, и Смирол вовсю шевелил челюстями, ухитряясь заодно болтать о разной чепухе.
При въезде в город Смирол спрыгнул с воза, тепло попрощался с бабенкой и направился прямиком к стражникам. Полагалось платить пошлину, но хокарэмы обычно на этом экономят, и Смирол, сообщив страже, что он хокарэм, беспрепятственно вошел в город. Нашелся, правда, смельчак, спросивший, а чего это он в одном тханги, на что Смирол высокомерно ответил, что голым ходить ему было бы прохладно.
Ларау — город древний, был он когда-то значительно больше, теперь же захирел. Среди старинных домов зияют пустыри. Вся земля в городе, конечно, кому-нибудь да принадлежит, но строить новые дома на месте сгоревших или разрушившихся не имеет смысла: хозяева чаще устраивают огородики или сажают фруктовые деревья.
Смирол направлялся к своей матери. Все хокарэмы называли его Особенным, да и сам он это подтверждал; и действительно, не было за последний век хокарэма, более непохожего на других, чем он. Например, он не был совсем безродным — у него была мать.
Смирол никогда не попал бы в замок Ралло, если б не упрямство работорговца, который любыми способами хотел сбыть с рук хилого мальчишку. Райи Навер, которому Логри в свое время поручил купить нескольких мальчиков трех-четырех лет, выбрал у работорговца Эйари из Кравито подходящих и столкнулся с проблемой: Эйари соглашался продать детей только с «рыжим мозгляком» и никак иначе. Он готов был дать, скидку, и Навер, устав торговаться, в конце концов забрал и рыжего. Эйари не знал, что Навер — хокарэм, а то не стал бы настаивать, Наверу же не с руки было лишаться давно обжитого обличья небогатого торговца.
По дороге он пытался продать слабого малыша в Равирхау, и это бы у него наверняка вышло, если бы у мальчика были волосы потемней; однако, несмотря на «знак счастья» — крохотную родинку над левым ухом, — никто не захотел принять в семью ребенка явно рабского обличья. И Навер привез его в Ралло.
Логри мальчик не понравился, но выражать свое неудовольствие вслух он не стал: Навер свою голову на плечах имеет и знает, что делает. А если мальчик не подойдет для хокарэмского сословия, он просто не выживет. Так рыжий мальчик, которого назвали Смирол, оказался в Ралло.