— Да расслабься, — выдавил Стивен. — В сущности, я бы и сам рано или поздно нарвался. А что происходит, ты мне все равно не скажешь.
— Следовало бы, хотя бы, чтобы ты успокоился, — тихо проговорил Теру и встал.
— Так скажи! — Стивену очень хотелось призвать его за эти слова к ответу, но он уже понял и сам — Адриан пришел только мучить себя и его.
Японец вышел за дверь. Догонять его Калинка не стал. И еще час, пока гнев охладевал, об этом жалел.
13
Он бы с удовольствием проспал еще часов десять, а то и все пятнадцать прямо на рабочем месте. Вот только хранилище данных опять смахивало на перевернутый мусорный бак, и в сущности, именно мусором являлось все, что из него вывалилось. Калинка с тоской поглядывал на новый фронт работ, делать которые совершенно не хотелось. От вчерашнего разговора с Адрианом остались непонимание и скверный осадок. Почему-то лучше всего Стивену запомнилась собственная неуместная ярость и то, что японец попрощался. Всерьез. А он, так жаждавший выяснить, что происходит, не услышал ничего, кроме собственных раздраженных воплей.
Видимо, мысли превращались в поступки далеко не у всех.
У Калинки тоже был кризис веры, в основном, в себя.
— Вот бардак!
Стивен даже не стал оборачиваться на радостный голос Диего. Усидчивость у бывшего хакера проявлялась исключительно в сочетании с азартом, а завалы перерытых данных и не пытались вселять энтузиазм. Калинка бы не возражал, если бы пришел какой-нибудь телепат и внушил ему, что работать нужно. Например, Адриан. Но Адриан не придет. Адриан не придет больше никогда. Он попрощался.
Информация, разбросанная, искореженная, как обломки кораблекрушения.
На плечах — вчерашнее ощущение невесомого тепла, туманящего разум. Усыпляющего.
А не так ли умирал Вереница? Или он, подобно Харькову, погружался в сон под несуществующей ледяной лавиной?
Калинка вздрогнул.
Он даже мысли не допустил, что Адриан приходил его убить. Не стал бы, конечно же. Даже если на самом деле знал о «Проекте ВР» раз в десять больше калинкиного.
Даже если убив друга, мог спасись от того, чего так боялся.
— Калинка, тебе что, плохо? — спросил Диего.
Похоже, именно так это и выглядело. Калинку знобило от стыда и страха. И не понятно было, чего он перепугался больше — собственной глупости и невнимательности, или того, что не случилось. Наверное.
— Немного, — признался он.
— А кто сказал, что все в порядке? Отложенный запуск программы терминации, — заметило что-то, меньше всего напоминающее разум. Калинка зажмурился.
— Слушай, если ты собираешься блевать, лучше выйди.
Ничего такого Калинка не планировал, но идея убраться из ставшей вдруг душной комнаты показалась заманчивой. Он, старательно изображая тошноту, встал, извинился и поковылял к уборным. Оттуда, помимо отдела, можно попасть и в коридор. К тому же, там часто пробегают врачи, и если он правда надумает умирать, они это заметят. Или пройти прямиком в лазарет?
Калинка кое-как добрел до раковин, облил лицо водой и вместо того, чтобы пробираться в коридор, заперся в кабинке, где уселся на закрытом унитазе и обхватил голову руками. В бачке подтекала вода, и этот монотонный раздражающий шум никак не давал сосредоточиться.
Было ощущение, что он собрался сойти с ума. Подтвержденной информации о том, что многократное вмешательство сильного телепата не разрушает мозг, разумеется, не существовало. А он, Стивен Калинка, не меньше месяца провел в тесном общении с самым сильным из существующих и постоянно подвергался воздействию его хомополя. Да еще эта заварушка в двадцать девятой.
— Кто знает, одному ли Харькову тогда досталось.
— Адриан не станет меня убивать. Это не поможет. И я тоже ничем не могу ему помочь.
Шарахаясь между паникой и логикой, Калинка пришел к неутешительным для себя выводам. Отыскал причину бессонницы и нервного расстройства. К тому же, никто не мог достоверно сказать, не работает ли в нем программа терминации, та, что убивала, а может быть, уже убила Харькова.
— Калинка, ты там живой?
— Если человек идет в сортир, его обязательно нужно преследовать? — сварливо отозвался Стивен из кабинки.
Даже если он готовился помереть не вставая с унитаза, говорить об этом Диего Калинка уж точно не собирался.
— Сэм передвинул твою смену, можешь сидеть там и дальше. С тебя справка.
— Разумеется, — буркнул Стивен.
— Тебя проводить в лазарет?
— Я дойду!
Когда шаги Диего наконец-то стихли, Калинка выскочил из кабинки, с трудом заставив себя открыть дверь, а не бежать сквозь нее. Он вспомнил доктора, который действительно может дать ему справку.
Лукатер нашелся в небольшом кабинете — сразу видно, что временном — и занимался он разбором изрядной стопки записей и бумаг. Калинка, запыхавшийся и потный, готов был пасть перед телепатом на колени. Вместо этого неторопливо умостился в кресле и стал подбирать слова, с которых можно начать разговор. Немец ждал, черкая на обороте какой-то распечатки капиллярной ручкой. Ждал минуты две, потом вежливо спросил:
— Вы что-то вспомнили? Что-то важное?
— Возможно, — выдавил Калинка. — Вдруг это важно.
У него было ощущение, что между мозгом и языком выросла стена. То ли от страха, то ли оттого, что так захотел программировавший его телепат.
— Скорее всего, это только мои подозрения, — собрался с духом Стивен. — Но то, что произошло с Харьковым… черт!
Калинка едва не лишился дыхания. Говорить не получалось.
— Расслабьтесь, — попросил следователь. — Если не можете сказать, я попробую выяснить сам.
— Не лезьте ко мне в голову! — рявкнул Калинка, но именно этого и хотел.
Где-то на краю сознания бродило подозрение, что никто его не программировал — для полного слета с катушек хватило и собственной дурости. И чувства вины, которую он все никак не может признать.
— Не буду без разрешения, — успокоил Лукатер. — Вам это известно. Может быть, вы хотите выпить?
— Хочу!
— Тогда пейте. Здесь ваше глупое возрастное ограничение на выпивку не действует.
— В баре не подавали только до восемнадцати, — уточнил Калинка.
Легче ему не становилось.
Лукатер поставил перед ним кружку, в которую щедро плеснул коньяка. Бутылка хранилась у телепата в столе и была пуста уже на две трети. Калинка между делом посочувствовал. С таким-то расследованием сойти с ума или спиться было ничуть не стыдно.
— Что касается доктора Харькова, то он жив, — заговорил немец. — Не могу сказать, что ему лучше, но программа терминации заторможена. Наблюдается регресс, хотя пока еще рано говорить о выздоровлении.
— Вы остановили? — переспросил Калинка, у которого от крепкого напитка жгло горло и заслезились глаза.
- У меня второй уровень, — напомнил Лукатер. — Я не могу. Но есть специалисты, которые на такое способны.
— Адриан? — едва не закричал Стивен, но сдержался.
— Вы много узнали об этой программе?
— Немало, — покачал головой телепат. — А вам есть что добавить?
— Да, — решился Калинка. — Как вы думаете, получится распознать, есть ли такая программа у меня?
Лукатер кивнул. Наверное, он давно услышал этот вопрос в Калинкиной голове и просто из вежливости ждал, пока Стивен сам его озвучит.
— Понимаю, — проговорил он. — Ваши опасения вполне объяснимы. В конце концов, именно вы проводили с ним больше всего времени. Но Стивен, вы всерьез считаете вашего друга способным убить вас?
Калинка готов был ответить «нет».
Но он также готов был ответить и «да».
На самом деле, он просто не знал, что ответить.
— Вряд ли процедура покажется вам приятной. В прошлый раз ее сопровождал сильнейший шок, — продолжал немец мягко. — Вы, наверное, не помните… Я старался действовать как можно аккуратнее, однако после сканирования вы долго не приходили в сознание.