Калинка поднял взгляд на Лукатера. Следователь напоминал доктора из детских книжек. Ассоциация странным образом успокоила.
— Обычные реанимационные мероприятия вряд ли возымели бы эффект, и мы предоставили доктору Адриану полную свободу действий, — сказал немец. — Он на тот момент уже пришел в себя и согласился привести в чувство вас.
Лукатер подождал, пока до Стивена дойдет смысл услышанного.
— Вы все еще хотите, чтобы я проверил, не наделил ли он вас тогда программой самоуничтожения?
— Не стоит, — наконец, выговорил Калинка потрясенно.
Он не чувствовал себя менее сумасшедшим или больным, но все это заглушало осознание собственной бесконечной глупости.
— То есть Адриан наводил порядок в моей голове? — уточнил он.
— Вероятно, да, — предположил Лукатер. — Этот человек не может осознанно причинить вред. Это, если хотите знать, мое личное мнение, но я буду отстаивать его и официально.
Калинка почесал губу.
— Так кто же, по-вашему, прикончил Вереницу и едва не погубил Харькова?
— Полагаю, доктор Адриан решился на эвтаназию пациента по просьбе его самого. Вряд ли вам известно, Стивен, что условия контракта, заключенного Эмилем Вереницей с ВНЦ предусматривали, что тот не имеет права убить себя, иначе его семья немедленно лишается довольствия. Взаимовыгодно, вот только смогли бы вы, оказавшись на его месте, безропотно изображать белую мышку?
— Это жутко, я всегда его жалел, — поделился Калинка. — Как он не рехнулся там.
А подумал об Адриане. Теперь мышка будет серой. Лукатер, если и услышал, виду не подал.
— До этого оставалось недолго, — продолжал немец. — Теоретически, тело Эмиля Вереницы сохраняло определенный ресурс. Он прожил бы еще месяца три-четыре, а то и полгода. Этого бы хватило, чтобы герр Мирослав сделал определенные запасы и смог далее содержать внука. А вот психика пациента, скорее всего, на тот момент уже окончательно утратила стабильность.
— Это точно, — брякнул Стивен. — Конь с ума сходил.
— Я знаю, — кивнул Лукатер. — Запись усмирения меня впечатлила, — он пододвинул бутылку Калинке. — Наливайте еще, если хотите. Будучи носителем хомополя третьего уровня, доктор Адриан мог беспрепятственно контактировать с Вереницей, в то время как ранее на это были способны только Харьков и еще ряд специалистов из других отделений. Более того, наш неподвижный приятель наловчился каким-то образом переходить из собственного тела в тело своей лошади, так что хоть какая-то отдушина у него имелась, — немец вздохнул. — Итак, рано или поздно ваш друг согласился исполнить просьбу этого человека. Вероятнее всего, окончательная договоренность была достигнута, когда Адриан прогуливал лошадь в оранжерее. Или, правильнее сказать, прогуливал герра Вереницу.
Стивен вспомнил, какими глазами смотрела рыжая скотина на своего всадника, и только мысленно развел руками. Он подумает об этом позже.
— Кто бы не согласился, — буркнул Калинка. — Последняя просьба — это святое.
— Я тоже так думаю, Стивен. Доктор Адриан запустил программу ликвидации только у Вереницы, но, очевидно, не учел связи, существовавшей между пациентом и врачом, а также между всадником и лошадью.
— Так Харьков сунул свой нос, куда не следовало? — озарило кибернетика.
— Именно, — подтвердил Лукатер. — И получил в результате то, что предназначалось вовсе не ему. Трудно сказать, заметил ли это Адриан, но к тому моменту, как вы обратились за помощью, воздействие на доктора Харькова и Деспота уже было прекращено. Вереница благополучно отправился на тот свет, а вы с Эриком — в реанимацию. Что до Адриана, то он получил практические навыки того, как можно использовать свои способности и, я бы сказал, серьезную психическую травму.
— Второе точно. Но что помешает ему сейчас применять новообретенные способности направо и налево в собственных целях?
— Мораль и религиозные нормы, — серьезно сказал телепат. — Вы и сами так думаете, Стивен. Так что, мне проверять?
— Не нужно, я же сказал.
— Во всяком случае, вам уже лучше. Считайте, что нашего разговора не было. Официально я не имею права разглашать такие сведения. Но пусть это будет маленькой благодарностью за ваше сотрудничество, к тому же, я всегда узнаю, если вы решите их распространить.
— Догадываюсь.
Калинка снова выпил.
— А где сейчас Адриан? — спросил он просто и прямо.
Лукатер погрустнел.
— Он прошел все тесты, так что как объект исследования теперь бесполезен, — сказал немец. — Дальше уже не ваш уровень допуска и даже не мой. Вряд ли мы его еще увидим. А жаль.
— Жаль, — повторил Калинка механически.
И постарался не думать о том, до чего ему стыдно и обидно. Разумеется, скрывать было бесполезно, но Лукатер опять сделал вид, что не заметил.
— Ради науки люди всегда шли на жертвы, — сказал он. — Мне кажется, ваш друг прекрасно знал, на что соглашается.
— Думаете?
— Конечно. По крайней мере, когда мы с Эриком нашли Вереницу, он довольно долго мучил нас вопросами. Особенно про свою семью и лошадь. И только потом дал согласие. Это было утомительно, учитывая, что все общение проходило исключительно телепатически, — Лукатер выдохнул. — Мы вели переговоры по очереди. В конце концов, проектом занялся Эрик.
— Понятно, — Калинка выдавил улыбку. — Наверное, Адриану тоже все рассказали.
— Рано или поздно, — телепат. — Вопреки бульварным сплетням, у нас в ВНЦ с людьми не проводят опытов без их согласия. Умерьте свою подозрительность, Стивен, ведь вашу психику сейчас терзает именно она. Паранойя — следствие бездействия. Сделайте что-нибудь или перестаньте об этом думать.
— А что тут сделаешь? — Калинка и не надеялся, что получит ответ.
Два человека за последние сутки дали ему один и тот же, самый правильный и невыполнимый совет.
— Трудно сказать. На вашем месте я бы выпил и постарался отвлечься, а затем хорошенько отдохнул перед вахтой. У вас теперь очень ответственная работа.
— Спасибо, — Стивен уже хотел уйти и совершенно не хотел еще пить, отвлекаться и расслабляться.
Немец был кругом прав, но Калинка позволил себе признать это, только оказавшись в изрядном отдалении от логова телепата. Он себя заживо сгрызет, если не попробует предпринять то единственное действие, которое, может статься, еще способно кое-кого спасти.
Диего уже сменился, и на его месте сидел кто-то незнакомый и необщительный. Калинка, которому совершенно наплевать было на покой и сон, очень радовался отсутствию постоянного соседа. Он увлеченно ковырялся в данных, правда, не только в них. Эль Диабло, изгнанный когда-то в самые глубины подсознания, смотрел глазами Стивена Калинки, печатал его пальцами и делал то, на что сам Калинка, возможно, и не решился бы.
Самый отчаянный взлом.
Когда-то, прорываясь в хранилище данных ВНЦ, Стивен искал бреши снаружи. Теперь предстояло найти их изнутри. И это оказалось значительно труднее. Эль Диабло побаивался, что его поймают, но никогда не воспринимал такой угрозы всерьез. Калинка, два года назад ответивший за озорство сполна, теперь даже не пытался его одернуть.
В сущности, Лукатер прав. Или предпринять действие, или перестать думать. Второе у Калинки уже не получилось, да он и не пробовал особенно, а вот над первым следовало поразмыслить. План был готов к смене.
Стивен знал, что времени у него мало.
Если просто отыскать Адриана и сказать ему, что тот никому ничем не обязан, и все эти его пытки — дело добровольное, психованный фанатик даже не станет его слушать. Не теперь. Друга он бы, может, и услышал, но тогда эти слова следовало произнести той ночью, а не теперь.
Теперь Адриана нужно просто спасать, не интересуясь даже его собственным мнением. Брать подмышку и делать ноги, а провернуть такой фокус в ВНЦ мог разве что величайший в мире фокусник. Или же самый сильный телепат и не самый бесталанный хакер.
Но прежде всего требовались доказательства.