Когда впереди, окруженная дымкой раскаленного воздуха, показалась какая-то хибара, Стивен готов был уже лечь и закопаться в сухую землю навеки.
— Это чертов мираж, — сказал он.
Губы потрескались, он изгрыз их до крови. Кожа горела, жажда превратила горло в иссушенную прерию. Не хватало только индейцев.
— Молчи уж, — беззлобно ругнулся Диего. — Это цивилизация. Или ты обратно в подвал хочешь?
— Да хрен бы знал, — признался Стивен. — Я вообще ничего не понимаю.
— Тогда просто радуйся движению.
— Да заткнетесь вы или нет? — взорвался Харьков. — Обоих сейчас зарою!
В пустом доме с заколоченными окнами было грязно и воняло, как в коровнике. Около крыльца с проваленными ступеньками стояла ржавая бочка без воды, а на заднем дворе в тени сарая мог еще работать колодец.
— Это тоже место совершения незаконных сделок? — спросил Калинка.
— Это руины, — бросил Харьков. — Проходите уже.
Трое измученных людей вошли в дом. Один въехал.
— Тут до задницы этих развалин, — пояснил Диего. — Даже целые города-призраки есть. Хочешь провести там незабываемую ночь, Стиви?
— А можно я откажусь от экскурсии? — огрызнулся Калинка.
Пока испанец возился с припасами, он уснул прямо на грязном полу. Было жарко даже во сне. Зато к утру похолодало так сильно, что озноб пробрал до самых костей.
А утром оказалось, что исчез Диего.
Целую минуту кибернетик наслаждался мстительными мыслями о возможном дезертирстве несносного испанца, потом Харьков едва не пинками погнал его за водой к колодцу.
— У нас план-то есть? — сварливо поинтересовался Стивен. — Тут нас, конечно, не найдут, но я не вижу смысла воровать самого сильного телепата на свете и тащить в гнилой сарай посреди прерии. Это хоть какой штат-то?
Харьков хмыкнул и потащил добытое Стивеном ведро в комнату, где растопил очаг.
— Калифорния. Кстати, Стивен, Калифорния когда-то была русской колонией, ты знал?
— И знать не хочу, — честно сообщил Калинка. — Не уходите от темы. Где этот, кстати?
— Диего уехал по делам.
Стивен прошелся вдоль комнаты, сжевал энергетический батончик, запил остывшей за ночь минералкой. Русский кипятил в ведре воду. Рассохшиеся дрова горели ярко и не давали дыма.
— Жаль, нет компьютера.
— Скоро будет.
— Ясно.
— Правильно, Стивен, мы на севере пустыни Мохаве. Радуйся, что сейчас еще зима.
— Да плевать, — отозвался кибернетик. — Вы так и не ответили, зачем вам нужен Адриан?
Харьков бросил в кипящую воду тряпки, в которых Калинка не сразу, но опознал окровавленные повязки.
— Чтобы защищаться, — спокойно ответил доктор. — Ты ведь уже понял, что на самом деле такое Всемирный Разум?
— Не знаю, — пробормотал Стивен. — А он захочет?
— Вероятно, да.
— А если нет, что, замените ему органы на искусственные, чтоб не сбежал?
— Не могу ничего обещать, но я постараюсь, чтобы этого не произошло, — сказал русский. — Стивен, Эмиль Вереница был моим другом. Я никому не пожелаю его судьбы. Адриану особенно.
— Почему?
— Он еще спрашивает, — Харьков выудил парящую тряпку и, морщась, принялся отжимать, — Я знал, что они затеяли с того самого момента, когда вы устроили это дурацкое усмирение дикого мустанга. Эмиль неоднократно просил меня об эвтаназии. Но я не смог, даже после того, как его признали недостаточно сильным для проводника. А наш маленький японский друг решился.
— На убийство?
— На эвтаназию, Стивен. Конечно, не было опыта работы с полями, так что он едва не прихватил на тот свет меня и лошадь. Ты видел.
— Я был пьян.
— А, вот в чем дело!
Русский расхохотался.
— Проводник, — повторил Калинка, не замечая чужой истерики. — Проводник. Вот как это называется. В таком случае, я вас поздравляю, ВР прекрасно справляется без всяких проводников.
— Верю, — кивнул Харьков. — Но вот попробуй-ка, Стивен, управлять им без человека.
— Обязательно попробую, вот только доберусь до ближайшего компьютера с выходом в сеть. Уж мы с ним поиграем, будьте спокойны.
— Уймись, Калинка, — оборвал его доктор. — Воду неси.
Калинка приволок еще не одно ведро, до боли в плечах наработался проржавелым ручным насосом, а над пустыней сгущались сумерки. Диего так и не появился. Не будь это загробная жизнь, Стивен посчитал бы, что свихнулся.
Диего вернулся утром на машине в сопровождении двух молчаливых ребят в униформах.
— Спокойно, свои, — сообщил голос Харькова в голове собравшегося бежать во все стороны сразу Калинки.
Свои, значит свои.
Мать с детства боялась «коммунистов» и даже заглядывала под свою кровать, чтобы проверить, не затаился ли там один из них. Калинке фобия не передалась, да и высыпавшиеся из джипа ребята говорили по-испански. Каких только не было у Харькова знакомых.
Самолет трясло.
Никто и не думал пристегиваться.
— Так всегда, — спокойно объяснил Харьков. — Поспи, а лучше выпей.
Этим-то русский и занимался. Адриан то ли дремал, то ли опять валялся без сознания в кресле у окна. Диего с остальными испанцами остались во Фриско.
А Калинку мутило. Идея блевать в пакет из-под купленной в дорогу снеди ему категорически не нравилась, поэтому пришлось тащиться в нужник. Впрочем, зазря — стошнить так и не стошнило. На обратной дороге Стивен прихватил журнал, но тот годился только разглядывать рекламные картинки — был на русском.
— Ты что ему колешь?
Заорал он, наверное, на весь второй салон. Вопль почти утонул в реве турбин и вибрации корпуса. Калинка бежал на свое место, цепляясь за подлокотники, отдавил кому-то ногу, рухнул в кресло и попытался схватить Харькова за воротник. Не тут-то было. Телепат врезал ему локтем в ухо.
Журнал упал под ноги.
— А разве не очевидно? — поинтересовался он.
В гудящей, как после удара наковальней, голове голос Харькова прозвучал тошнотворно громко. Внутренности вздрогнули и хором попросились в хвост самолета.
— Прекрати истерику, Стивен, прошу по-хорошему.
— Объясните хоть, — сдался Калинка.
— Как думаешь, если он сейчас очнется со своими самоубийственными намерениями, что останется от этого самолета?
Калинка вслух выругался. Уже по-русски, чтобы привыкать.
— Он бы давно пришел в себя, — тихо сказал Стивен.
— Разумеется. Угрозы для жизни нет. Но лучше нам с его «тараканами» разбираться не в таком шатком положении.
— Не верю я вам, — подумал кибернетик.
— Твое дело, — пожал плечами Харьков. — Твое дело.
Снова оказавшись в сортире, Стивен решил поставить эксперимент. Он уселся на толчок и стал усиленно представлять себе, как включает компьютер, выходит в сеть и оставляет ВР весточку об их нынешнем местонахождении. В хлипкую пластиковую дверь задолбили через минуту.
— Ты что там, самоудовлетворением занялся? — ревел телепат. — Нашел время, мать твою за ногу!
— Ты умница, Стивен, — тихо говорил он же в Калинкиной голове. — Но лучше бы тебе меня слушаться. Хотя бы ради своего друга.
Мысли побеге следовало либо оставить вовсе, либо найти такое место, где Харьков их не услышит.
Калинка забыл, когда спал по-настоящему. Натуральный кофе уже перестал не только оживлять, но и радовать. На улице дул сырой морской ветер, снег на тротуарах подтаял, затем снова замерз, и стало скользко — хоть за прохожих хватайся. Зубами.
Витрины магазинов и столбы перемигивались цветными лампочками дешевых гирлянд. Где-то в мире наступило Рождество, а русские ждали Нового Года…
В паспорте, который Стивен предъявил, чтобы снять номер в гостинице «Владивосток», написано, что его зовут Николай — фамилию удалось чисто выговорить только раза с третьего — Ма-ли-нин. Харькова именовали теперь Куницыным, а Адриан стал Андреевым, только до сих пор не проснулся, чтобы об этом узнать.