Я проводил дни в Национальной библиотеке, расшифровывая старинные валлийские тексты, которые извлекал из журналов, где страницы даже не были разрезаны. Экскурсы в бардовскую поэзию я перемежал вылазками в бесконечный мир, который обнаружил в холмах. Я уже знал, что несколько вечеров в году эти холмы открываются для взора тех, кто способен разглядеть необычайный и золотистый черный свет, позволяющий смельчакам пройти через коридоры и лабиринты к чудесным и волшебным равнинам вечного Лета. Я поглощал книги. Я размышлял над начертанием знаков, зарытых в них и происходивших как из Ирландии и Великобритании, так и из Арморики моих предков. На острове Гавринис в заливе Морбиан, где внутри кургана, теперь восстановленного, находятся прекраснейшие из дольменических изображений, перекликающихся с рисунками таких памятников, как Нью-Грейндж, Сид-на-Бруг из ирландских легенд, спирали которого не давали мне покоя, или Брин-Целли-Дду на острове Мэн (Mon), то есть Англси, инициационный холм, внутри которого на камне вырезаны странные дороги. Тогда я не мог себе представить, что когда-нибудь у меня будет спутница по фамилии Мон (Mon). Мэн, Ynys Mon, остров друидов, очень далеко, у оконечности Гвинедда (точно так же называется край вокруг Ванна, Гвенед — Gwened), почти у самого Уэльса, откуда происходили некоторые из моих предков. Определенно, даже если мегалиты не были построены друидами, они неоспоримо воздействовали на верования кельтов и на их странные обряды на побережьях той неопределимой Бретани, у которой повсюду центр и нигде нет периферии.
Но я все еще обследовал глубинный Морбиан, порой даже места, которых невозможно найти. Помню, как спрашивал о дольменах, не существовавших уже самое меньшее лет сто, принимал за мегалиты обломки породы, восхищался круглыми углублениями в скалах, которые были всего лишь результатами эрозии. Однажды старушка, которая никак не могла взять в толк, что такое дольмен, наконец воскликнула: «А! Вы имеете в виду камни, которые принесла в подоле фея!» И вправду милая история, свидетельствующая о живучести мифов в среде сельского населения. Но из этих терпеливых объяснений вырисовывался один и тот же образ — Мегалитической богини, той, которую археологи называют идолом в форме щитка, которая властвует в памятниках Локмариакера, но изображение которой можно встретить почти повсюду, включая область Парижа, а именно Шанже-Сен-Пиа близ Шартра, в долине реки Эр, где мегалитическая цивилизация бесспорно послужила основой для друидического культа, о котором свидетельствуют исторические тексты. Этот образ Богини Холмов не давал мне покоя. Сопоставляя с результатами своих наблюдений то, что находил в самых архаичных кельтских легендах, а именно в рассказах языческой Ирландии, я устанавливал соответствия, по меньшей мере аналогии. В погребальной камере на острове Гавринис я обнаруживал очертания Грааля. Крытые аллеи я населял призраками, пришедшими прямо из «битвы при Маг Туиред», странной эпопеи, которая описывает перипетии борьбы между богами Tuatha De Danann (Племенами богини Дану, все той же святой Анны…) и великанами-фоморами, воплощением потусторонних зловещих сил, от которых отдает серой. Правду сказать, я очень надеялся, что в один из вечеров Самайна, то есть в ночь с 31 октября на 1 ноября, сумею обнаружить «тайный ход в закрытый дворец короля», что мне позволит побродить в свое удовольствие по чудесным равнинам и благоухающим садам Тир-на-ног, той «земли обетованной», которая представляет собой «соседний мир», параллельный видимому миру повседневности, где плоды круглый год спелые, где нет ни болезней, ни слабости, ни огорчений, ни смерти, а только вечное лето и в котором танцуют Моргана и ее сестры — последние явления Мегалитической богини.
Обо всем этом я написал статью, не такую уж плохую, и опубликовал ее в журнале «Сюрреализм — сам», которым тогда руководил Андре Бретон. Я озаглавил ее «Солнце холмов», пребывая в полном убеждении, что Свет, реальный свет духа, скрывается где-то внутри того, что англо-ирландцы называют fairies-mounds, а гэльские пуристы — sidhs, причем последнее слово означало «мир» [не война]. В конце концов, Прометей ради второго похищения огня, который он передал людям, отправился в подземный мир Гефеста, а не на туманный Олимп своего старого врага Зевса. И у меня уже возникло чувство, что так называемая «Богиня могильных курганов», будучи, конечно, покровительницей усопших, вместе с тем была также и прежде всего Богиней Света, Женщиной-Солнцем, которую я после этого увидел также в историзованных чертах Изольды Белокурой и ее ирландского прототипа — Гранине, чье имя происходит от слова grian, означающего просто-напросто «солнце». Да, в глубине холмов сияло солнце, настоящее солнце. И я страстно предавался поискам этого самого солнца. А в Локмариакере, в крытой аллее, которую называют Мане Люд (что значит «Холм Пепла»), внутренние опоры которой усеяны изображениями стилизованных лодок, волн и солнца, я охотно усматривал образ бога Луга, носителя Длинного Копья, Ремесленника, Искусного Во Многих Ремеслах, лик которого сияет всеми цветами радуги. Все-таки мечтать надо: к открытию глубинных реальностей ведет мечта.