И все это время замок каждую ночь оглашал исходивший из комнаты нестерпимый свист, иногда длящийся бóльшую часть ночи. Казалось, что некий коварный разум, зная о предпринятых мною исследованиях, свистел и гудел в знак безумного и полного насмешки презрения. Скажу вам, что ощущение это было настолько же необычайно, насколько и ужасно. Время от времени, разутый, ступая на цыпочках, я подходил в ночные часы к опечатанной двери (я всегда держал комнату под всеми возможными печатями), и часто свист внутри приобретал зловещую и жестокую нотку, словно бы наполовину одушевленный монстр видел меня сквозь закрытую дверь. И все то время визгливый, гнусавый свист наполнял собой коридор, так что я казался себе одиноким и несчастным парнишкой, ставшим сопричастным одной из мистерий ада.
Каждое утро я входил в комнату, обследуя натянутые мной волоски и наложенные печати. После первой недели я протянул параллельные волоски вдоль всех стен комнаты и по потолку, а на выложенном полированным камнем полу разложил маленькие бесцветные пластинки липкой стороной кверху. Каждая из них была пронумерована, и я раскладывал их согласно определенному плану – так, чтобы зафиксировать движение любого живого создания, если ему придет в голову сделать несколько шагов по полу.
Никакое материальное существо или создание не могло объявиться в комнате, не оставив следов, которые наутро сообщили бы мне об этом, однако каждый раз все оставалось на своем месте, и я начинал думать, что могу рискнуть переночевать в комнате внутри Электрического Пентакля. Я прекрасно понимал, что это безумный поступок, однако же ощущал, что зашел в тупик и готов на все.
Словом, однажды около полуночи я сломал печать и быстро заглянул внутрь. И тут, истинно говорю вам, вся комната испустила безумный вопль и словно бы потянулась ко мне всеми своими тенями – так, словно все стены разом выпятились в мою сторону. Конечно же, вы можете сказать, что в этом была виновата моя фантазия. Тем не менее, с меня хватило уже одного вопля, и я захлопнул дверь и запер ее, ощущая легкую слабость в ногах. Ощущение это мало кому покажется неизвестным.
И вот, когда я был готов уже к чему угодно, на меня свалилось известного рода открытие. Было около часа ночи, и я неторопливо обходил замок, стараясь ступать по мягкой траве. Оказавшись в тени восточного фасада, я услышал высоко над собой зловещий гнусавый свист, доносившийся из неосвещенного крыла. И тут же впереди меня послышался негромкий мужской голос, произнесший с явным удовольствием:
– Святой Георгий! Не знаю, как вы, ребята, но я бы не стал приводить жену в такой дом!
Фраза эта явно сошла с уст воспитанного ирландца.
Кто-то начал было отвечать, но последовало резкое восклицание, а затем я услышал шаги людей, разбегающихся во всех направлениях. Меня, совершенно очевидно, заметили.
Несколько секунд я не сходил с места, ощущая себя полным ослом. Итак, в конце концов, это они устроили всю историю с привидениями! Каким же дураком я, в конце концов, оказался? Я не сомневался, что нечаянно столкнулся с какими-то из соперников Тассока, а ведь буквально только что был уверен, что встретился с настоящим, подлинным и скверным Делом! Тут же снова нахлынули и воспоминания о сотнях мелких подробностей, которые заставляли меня сомневаться в этом. Впрочем, имел ли я дело с естественными существами или сверхъестественными силами, выяснить предстояло еще многое.
На следующее утро я сообщил Тассоку о своем открытии, и все следующие пять ночей мы внимательно следили за восточным крылом, однако так и не заметили никого поблизости; и все это время, почти от заката и до рассвета, зловещий свист гнусавил высоко над нами во тьме.
На следующее утро после пятой ночи я получил телеграмму, заставившую меня вернуться домой ближайшим кораблем. Я объяснил Тассоку, что просто обязан отлучиться на несколько дней, и велел нести караул вокруг замка. Потребовал я у него только одного: дать мне нерушимое обещание никогда не входить в комнату между закатом и рассветом. Я объяснил, что ничего определенного нам так и не удалось узнать, и что если комната действительно такова, какой показалась мне с самого начала, то лучше ему умереть, чем хоть раз войти в нее после наступления тьмы.