Спутники мои опережали меня, но не думали останавливаться, как, впрочем, и я сам. Иногда я бросал косой взгляд через плечо, вглядываясь в темные тени лавровых кустов, выстроившихся вдоль шедшей от дома дорожки. Отвратная растительность шуршала, шуршала звучно и многозначительно, как бы намекая на то, что посреди кустов нечто следует параллельно моему курсу. Дождь прекратился, и злой ветерок постанывал над землей, усугубляя мое состояние.
Я догнал Вентворта и полисменов возле ворот поместья. Выскочив из них, мы бежали до самой деревни. Старина Деннис не спал, поджидая нас, и половина местных мужчин составляла ему компанию. Он поведал нам, что в душе своей знал, что мы вернемся — в том случае, если нам суждено вернуться; так я во всяком случае истолковал его слова.
К счастью, я вынес с собой из дома фотокамеру — скорее всего, просто потому, что она висела у меня на шее. Тем не менее, я не сразу взялся за проявку, а остался со всеми остальными в баре, где мы проговорили несколько часов кряду, устанавливая подробности жуткого испытания.
Потом я наконец отправился в свою комнату и занялся пластинками. Я уже кое-как успокоился, потом можно было надеяться, что негативы позволят что-нибудь разглядеть.
На двух пластинках ничего необычного не оказалось: но на третьей пластинке, отснятой мной первой, я заметил нечто, весьма взволновавшее меня. Старательно обследовав ее с помощью увеличительного стекла, я оставил пластинку промываться и надел пару галош на собственные ботинки.
На негативе оказалась вещь чрезвычайно интересная, и я решил проверить справедливость увиденного, не теряя ни малейшего мгновения. Говорить что-либо Вентворту и полиции до обретения полной уверенности было бесполезно; к тому же я полагал, что сумею добиться успеха самостоятельно… впрочем, в ту ночь мои спутники едва ли осмелились бы еще раз подойти к поместью.
Прихватив с собой револьвер, я тихонько спустился с лестницы и вышел во тьму. Дождь припустил вновь, но это меня не смущало: я торопился. Когда я оказался у самых ворот поместья, внезапное и странное предчувствие остановило меня, и, сойдя с дорожки, я перелез через стену и углубился в парк. Стараясь держаться в стороне от дорожки, я приближался к дому посреди зловещих и мокрых лавров. Так что можете представить себе, сколь мерзко мне было. Я вздрагивал едва ли не каждый раз, когда неподалеку шелестел листок.
Обойдя дом с тыла, я залез в небольшое окошко, замеченное мною во время обследования, в ходе которого я изучил дом от подвалов до крыши. Поеживаясь от страха, я поднялся по кухонной лестнице, наверху которой свернул налево, а потом в длинный коридор, выводивший через одну из опечатанных нами дверей в большой зал. Поглядев вперед, я заметил свет в конце его и на цыпочках подкрался к двери, держа револьвер наготове. Приблизившись к полуоткрытой двери, я услышал мужские голоса, взрыв хохота. Подойдя еще ближе, я сумел заглянуть в зал. Там собралась группа из нескольких хорошо одетых мужчин, среди которых присутствовал, по крайней мере, один вооруженный ружьем. Они осматривали возведенные мной барьеры против сверхъестественного, сопровождая изучение злым хохотком. Я никогда не чувствовал тебя таким дураком.
Мне стало ясно, что я имею дело с шайкой, быть может, уже много лет использовавшей поместье для каких-то своих целей, и теперь, когда Вентворт попытался вступить во владение, изобразивших действие нечистой силы, чтобы прогнать его и сохранить за собой столь полезное место. Однако кем являлись они: фальшивомонетчиками, ворами, просто аферистами, я предположить не мог.
Наконец они отошли от Пентакля и собрались возле оставшегося в живых пса, странным образом остававшегося спокойным и словно бы одурманенным. Там они недолго поговорили о том, стоит ли оставлять жизнь бедному зверю, но в итоге решили все же убить его. Двое из них пропустили скрученную петлю через пасть пса, а концы связали на его шее. Потом кто-то третий продел толстую палку в обе петли. Затем двое с веревкой нагнулись к псу, так что я не видел, что они делали; однако бедная тварь немедленно взвыла, послышался уже знакомый мне жуткий хруст.
Потом все трое распрямились, оставив уже смолкшего пса умирать. Со своей стороны, я отметил расчетливую безжалостность, с которой животному был вынесен смертный приговор, и холодную решительность в аккуратном исполнении его. Понятно было, что тот, кому случится попасть на заметку этим людям, встретит столь же неуютный конец.
Мгновение спустя один из мужчин велел остальным снять проволоки. Один из них направился прямо к коридору, в котором я находился, и мне пришлось отбежать в его темный дальний конец. Он протянул руку к верху двери, и я услышал, как негромко звякнула стальная проволока.
Когда он отошел от двери, я поспешно вернулся обратно и увидел, как эти люди один за другим исчезают в открывшемся в лестнице отверстии, образованном поднятой мраморной ступенькой. Когда в отверстие спустился последний из злоумышленников, ступенька легла на свое место, и от потайной двери не осталось и следа. Я старательно сосчитал ступени, потайная дверь оказалась седьмой; идея и исполнение были великолепны; прочный камень не звенел, как я установил впоследствии, даже под тяжелым молотком.
Далее особенно рассказывать нечего. Я постарался по возможности тихо и незаметно оставить дом и вернуться в гостиницу. Узнав, что местные привидения состоят из плоти и крови, полисмены отправились к дому без всяких уговоров. Мы вернулись в парк и в поместье тем же путем, который только что проделал я сам. Однако, попытавшись открыть ступень, потерпели неудачу, и нам пришлось разбивать ее. Должно быть, поднявшийся шум спугнул обитателей подполья, так как, пройдя в потайную комнату по устроенному в стене длинному и узкому коридору, мы никого не нашли.
Полицейские были жутко разочарованы, как вы прекрасно можете себе представить; однако мне со своей стороны это было глубоко безразлично. Я загнал свое привидение, если так можно выразиться, и именно таковой была моя цель. Я не опасаюсь ничьих насмешек, тем более что обману поддались все; потом, в конце-то концов, я справился с делом без чьей-либо помощи.
Обыскав все потайные ходы, мы обнаружили выход, устроенный в конце длинного тоннеля, заканчивавшегося в стенке колодца на землях поместья. Над полом зала оказалось пустое пространство, куда можно было попасть через маленькую потайную лестницу, устроенную внутри большой. Кровавый дождь представлял собой всего лишь подкрашенную воду, стекавшую сквозь крохотные отверстия в рельефах потолка. Как были погашены свечи и камин, я не знаю, поскольку злоумышленники не в точности следовали преданию, утверждавшему, что кровавый дождь гасит любые огни. Возможно, этого просто нельзя было сделать сквозь имеющиеся отверстия. Кроме того, и свечи, и камин можно было погасить с помощью облака окиси углерода, однако я не имею ни малейшего представления о том, как это было сделать.
Потайные ходы оказались, конечно же, старинными. Кроме того — я, кажется, не говорил этого — они устроили так, что когда кто-то входил в ворота поместья, звонил колокольчик. Если бы я не перелез через стену, то ничего, кроме лишних хлопот, не нашел бы: колокольчик предупредил бы злоумышленников, едва я вступил на землю поместья.
— И что же вы заметили на негативе? — полюбопытствовал я.
— Тонкую проволоку, с помощью которой они зацепили крюк, удерживавший входную дверь открытой. Они воспользовались для этого одной из устроенных в потолке ниш. Они явно не предусмотрели никакого устройства для поднимания крюка. Должно быть, им и в голову не пришло, что придется воспользоваться им, и поэтому они сымпровизировали нечто вроде кошки. Проволока оказалась слишком тонкой, чтобы ее можно было заметить при том освещении комнаты, однако вспышка выхватила ее из темноты. Понимаете?