К полудню он уже не мог просто лежать.
Медленно докатился до края кровати. Тяжело сел. Полутемная комната кружилась у него перед глазами не меньше минуты. Встал. Шагнул. Болело все, что могло болеть.
Облегчившись, он включил в ванной свет, взглянул в зеркало. И пожалел, что ему не свернули голову. Заплывшие глаза, синяки на скулах и на челюстях. Воспаленное ухо. Запекшаяся кровь в волосах. Принимать душ нельзя – отлепится пластырь. Отступив назад, он увидел синие пятна на предплечьях, груди. Живот стал лиловым.
Зубы он чистил очень осторожно, выплевывая в раковину кровь.
Потом вернулся в комнату и лег на кровать. Вот придет Лаура, думал он, и они немного поедят. Он расскажет ей, что с ним произошло. Будет ли она слушать? О том, что с ним произошло? Заинтересует ли ее его рассказ, или она невосприимчива к жизненным peaлиям? Ему вспомнилось ее непроницаемое лицо, когда он уходил с чечеточниками. Как истолковала она то обстоятельство, что десятилетний мальчик на деревянной ноге сопровождал их от отеля до выхода из подземки?
Тонинью позвонил до того, как вернулась Лаура.
– Тебе должно стать лучше, – уверенно заявил он. – У тебя было почти двенадцать часов на медитацию.
– Мне нужно двенадцать лет.
– Кто пытался тебя убить?
– Я как раз думаю об этом.
– Ах, Карнавал, – воскликнул Тонинью.
– Он был в маске козла. Я думаю, мужчина лет шестидесяти. Он пытался забить меня до смерти ногами.
– Он, должно быть, стал настоящим козлом. На Карнавале такое случается.
– Козлов не учат кик-дансу, – возразил Флетч. Он хотел переложить трубку к другому уху, но вовремя вспомнил, что оно стало помидором.
– Только что сообщили, что нашли Норивала.
– Отлично! Целым и невредимым?
– Его вынесло на берег в сотне километров к югу от того места, где мы его искали.
– Я всегда думал, что он далеко пойдет.
– Вероятно, течением его отнесло на юг, а уж потом выбросило на берег. Сегодня утром. Его нашел какой-то любитель бега трусцой. Тело уже везут в Рио.
– Прекрасно. Все ваши тревоги позади.
– Судя по поступившим сведениям, он утонул. Его яхта напоролась на рифы, и он утонул.
– Это хорошо. Значит, Норивал умер в море. Его мать будет рада. А адмирал Пасаринью просто счастлив.
– Так что мы ждем тебя в похоронном бюро через полчаса.
– Что? Ничего не выйдет. Тонинью, я не могу пошевельнуться.
– Разумеется, можешь.
– С какой стати я должен ехать в похоронное бюро?
– Чтобы помочь нам, – в голосе Тонинью появились заговорщицкие нотки. – Мы должны отговорить родственников от вскрытия. Мы должны стоять рядом и говорить: утонул, утонул, он утонул. Мы проводили его в море, и он просто не мог не утонуть. Тебе они поверят куда скорее, чем нам. Нас они знают как облупленных, тебя – нет.
– Едва ли я смогу слезть с кровати.
– Ты должен. Если ты не заставишь себя двигаться, то застынешь, как Норивал, и еще много дней не сможешь пошевельнуться.
Флетч колебался. Потом вспомнил травмы, полученные в прошлом.
– Пожалуй, ты прав.
Однако поспать-то ему так и не удалось.
– Разумеется, прав. Похоронное бюро Жоба Перейры. На улице Жардим Ботанику. В деловом квартале.
– Я найду.
– Мы привезем твои карточные выигрыши.
– Вам нет нужды совать мне взятки, – Флетч попытался сесть на кровати. – С другой стороны, может, и есть.
ГЛАВА 31
В похоронном бюро Жоба Перейры Флетч попытался найти кнопку звонка, чтобы позвонить, дверь, чтобы постучать. Безуспешно.
Похоронное бюро, большое каменное здание, располагалось в густой тени растущих вокруг деревьев.
– Эй! – позвал Флетч. – Есть тут кто-нибудь?
В здании царила могильная тишина.
Он ступил в прохладу вестибюля. Ни столика служителя, ни звонка. Лишь низенькие пальмы в кадках в каждом углу.
– Эй!
Ему ответило лишь отразившееся от стен эхо.
Флетчу потребовалось несколько больше получаса, чтобы добраться до похоронного бюро из «Желтого попугая».
Сидя на краешке кровати, он заказал по телефону еду. Не опуская трубки на рычаг, позвонил в отель «Жангада» и попросил соединить с номером 912. Никакого ответа.
И миссис Джоан Коллинз Стэнуик так и не забрала конверт, оставленный мистером Флетчером.
Каждый шаг, каждое движение причиняли боль. Флетч раздвинул портьеры. В комнате напротив мужчина продолжал красить стены. Вероятно, другой радости в жизни у него не было. Флетч открыл дверь на балкон. Его обдало волной, теплого, сухого воздуха. По телевидению все еще транслировали Карнавальный парад. Жизнь продолжалась.
Бритье напоминало хождение голыми ступнями по битому стеклу. Закончив, ему пришлось налепить на щеку еще один кусок пластыря.
Потом он позавтракал, с трудом двигая распухшими губами и саднящими челюстями.
Каждую минуту он ожидал возвращения Лауры. Наконец, надев чистые шорты, тенниску, теннисные туфли и носки, он спустился вниз на лифте. Портье и еще несколько человек, оказавшихся в вестибюле, коротко глянули на него и тут же отвели глаза. С многочисленными синяками на лице и теле он уже не тянул на рождественский подарок.
Никогда он не видел такой пустой авениды. Люди то ли все еще смотрели Карнавальный парад, то ли отсыпались, устав от телевизора.
Ему удалось поймать такси. И на других улицах никого не было. По пути к похоронному бюро он слушал, как радиокомментатор расписывает достоинства последней школы самбы, замыкающей парад.
– Эй! Есть тут кто-нибудь?
Не похоронное бюро, а могила. Ни радиоприемника, ни телевизора, комментирующих завершение Карнавального парада.
Прихрамывая, Флетч прошел в большую комнату слева от вестибюля. Тяжелые складчатые гардины закрывали окна, приглушая яркий солнечный свет.
Несколько открытых гробов. На отдельных пьедесталах. Флетч заглянул в один. Пусто. Комната продажи гробов. Он переходил от гроба к гробу, заглядывая в каждый. Гробы из разного дерева, от сосны до дорогого, красного.
Позади послышался какой-то звук.
– Привет, – произнес вроде бы знакомый, усталый голос.
Флетч обернулся.
В дверях, белый, как морская пена, стоял Норивал.
Норивал Пасаринью.
В белых туфлях, белых брюках, белой рубашке. С животом, нависшим над поясом. С мокрыми, слипшимися, падающими на лоб волосами. С опухшим лицом.
Норивал Пасаринью!
Флетч мигнул.
Норивал мигнул.
Флетч глубоко вдохнул прохладный воздух комнаты, где продавались гробы.
– А, Жаниу Баррету, – Норивал, подволакивая ноги, двинулся к Флетчу. Норивал даже вытянул руку, чтобы пожать руку Флетчу. – Наконец-то я могу познакомиться с тобой.
Пол комнаты вздыбился.
Флетч упал.
ГЛАВА 32
Флетч знал, что он в маленьком, темном помещении.
Придя в себя, он не мог услышать ни звука, кроме собственного дыхания. Воздух стал спертым.
Он лежал на спине. Голова покоилась на подушке.
Двигая правой рукой, он сразу упирался в стенку, мягкую стенку. Тоже происходило, когда он двигал левой рукой.
Шириной помещение не превышало узкой кровати. Руки его двинулись по гладкой материи стен. Потолок находился прямо над ним, в нескольких сантиметрах от его груди, подбородка, носа.
Как тесно.
Пальцы наткнулись на что-то еще. Бумага, довольно плотная бумага. Обе руки сомкнулись на предмете, лежащем рядом с ним, под боком. Пальцы подсказали, что он держит в руках пакет, набитый какими-то бумажками.
Флетч стал вспоминать, где он был до того, как оказаться в этом маленьком замкнутом пространстве, что с ним случилось, куда он смотрел... Гробы!
– А-а-а-а-а-а! – рев Флетча оглушил его самого. – Я же не умер?!
Он попытался поднять руки, надавить, скинуть крышку гроба.