– В тот день в ресторан зашла хорошо одетая пара. Я думаю, немцы. Их привез шофер в униформе, на «мерседесе». Я мыла грязные тарелки и невольно поглядывала на нее. Сердилась, потому что она только поковырялась в еде. Конечно, я ее понимала. За фигурой надо следить...
Мужчина остановился за спиной Джоан, пристально посмотрел на Флетча. Положил руку ей на плечо. Она коснулась его руки своей.
– Флетч, это Клаудиу.
– Добрый день, Клаудиу.
Флетч привстал и они пожали друг другу руки.
– Кажется, Клаудиу – владелец этого ресторана, – пояснила Джоан. – Во всяком случае, ведет себя, как владелец. Впрочем, он ведет себя так, словно ему принадлежит весь мир. Должно быть, это характерно для бразильских мужчин.
Убедившись, что Джоан не грозит опасность и, похоже, не зная английского, Клаудиу погладил Джоан по щеке и удалился на кухню.
– Вы останетесь здесь навсегда? – спросил Флетч. – Вы решили выбрать карьеру посудомойки?
– О нет. Разумеется, нет. Я люблю Джулию. Люблю отца. Я должна вернуться. На мне лежит немалая ответственность. Перед «Коллинз Авиейшн». И никто лучше меня не собирает пожертвования для «Симфонического общества».
Флетч положил на стол бумажный пакет.
– Просто оставьте меня в покое на какое-то время, – продолжала Джоан. – Позвольте ненадолго забыть, что я мать, дочь, что я Джоан Коллинз Стэнуик. Не напоминайте мне об этом.
– Как скажете, – Флетч подтолкнул к ней пакет.
– Что это? – спросила Джоан.
– Деньги, которые я привозил вам в субботу, плюс мой выигрыш в покер. Они понадобятся вам, когда вы захотите вернуться к нормальной жизни, – она заглянула в пакет. – Этого хватит, чтобы вернуться в Рио, оплатить счет в отеле за несколько дней и телекс в Калифорнию.
– Как славно.
– Сползти в бедность легко, – назидательно заметил Флетч, – выкарабкаться из нее – куда сложнее.
Она взяла Флетча за руку.
– Откуда вы это знаете?
– Народная мудрость, – пожал плечами Флетч. – Кстати, у вас должен быть ключ от вашего номера в отеле «Жангада».
– Должен. Наверное, он в кармане брючного костюма, в котором я приехала сюда.
– Принесите его мне. Я выпишу вас из отеля, а вещи отнесу в камеру хранения. Вы заберете их, когда они вам понадобятся.
– Конечно, понадобятся. Я в этом уверена.
Пока Флетч расплачивался с официантом, Джоан рассказывала ему, как хорошо купаться в океане, какое жаркое тут солнце, как ей нравится запах рыбы, какие странные звуки слышатся ночью.
– Такое впечатление, что вы попали в летний лагерь, – улыбнулся Флетч.
– Нет, – покачала головой Джоан. – В летнем лагере посуду мыли другие. И потом там были только девочки.
Флетч подождал у машины, пока она принесла ему ключ. Зал ресторана постепенно наполнялся. Дело шло к обеду.
– Могу я попросить вас еще об одном одолжении?
– Конечно, – кивнул Флетч. Ранее он угадал: Джоан действительно хотела заключить с ним сделку.
– Когда вы вернетесь в Штаты, в Калифорнию, в привычный вам мир, никому не говорите о моем безумстве. О том, что я мыла посуду в рыбном ресторане в каком-то безымянном городке на юге Бразилии.
– У города есть название.
Джоан рассмеялась.
– Поверите ли, я его не знаю.
– Ботелью.
– Вы мне это обещаете?
– Естественно.
– Я хочу сказать, всем нужен отдых от жизни. Вы согласны?
– Отдых от реальности.
Джоан протянула ему ключ.
– Я плачу за номер в отеле «Жангада», а сплю на берегу в Ботелью.
– Перевернутый мир, – кивнул Флетч.
ГЛАВА 37
– Вы остались довольны обедом в Ботелью? – спросил Теудомиру да Коста.
– Превосходная еда, – ответил Флетч.
– Да, ресторан неплохой. Не уверен, правда, стоило ли ради этого ехать так далеко.
В Рио Флетч вернулся поздним вечером, но все-таки поехал на авениду Эпитасиу Пассуа, где жил Теу.
Лакей свел Флетча вниз, в семейную гостиную. Теудомиру да Коста дремал в удобном кресле над книгой «1887 год – конец рабства в Бразилии». Его взгляд прошелся по многочисленным ссадинам и синякам Флетча, но он ничего не сказал.
– Хотите что-нибудь выпить?
– Нет, благодарю. Я ненадолго.
Флетч с удовольствием уселся на мягкий диван. Маленькую гостиную украшала новая картина кисти Мизабель Педрозы.
– Лауре понравился Ботелью?
– Лаура уехала в Байа. Вчера я наконец заснул. Она не смогла разбудить меня. Ей пора готовиться к гастролям.
– Да, – кивнул Теу, – я предполагал, что вы, возможно, нашли того, кто убил Жаниу Баррету сорок семь лет назад. В «У Глобу» сегодня была очень странная заметка. Буквально в несколько строчек. О том, что Габриэль Кампус, в прошлом знаменитый капоэйра школы самбы Сантус Лима, найден на берегу с перерезанной шеей. Женщина из фавелы, некая Идалина Баррету, помогает полиции в расследовании.
– Мне жаль полицию.
– Ее также нашли на берегу. Она зажигала спички, пытаясь сжечь тело Габриэля Кампуса.
– Ей это удалось?
– В этом-то изюминка заметки. Как сообщил репортер «У Глобу», в этом месте почти пятьдесят лет никто не мог разжечь костер.
– Теу, я бы хотел, чтобы часть денег, вложенных вами для меня в различные предприятия, пошла на образование юных потомков Жаниу Баррету.
– Нет проблем.
– Особенно маленького Жаниу. У него деревянная нога. Без образования ему будет трудно занять достойное место в обществе.
– Да, разумеется.
Флетч пощупал шрам на шее.
– Он спас мне жизнь. – Флетч хохотнул. – Может, он захочет стать бухгалтером.
Теу положил историческую книгу на столик.
– И вы нашли эту даму из Калифорнии? Как ее фамилия, Стэнуик?
– Да, с ней все в порядке.
– А что случилось?
– Она выпала из люльки. А сейчас наслаждается ползаньем по полу.
Длинный день утомил Теу. Глаза почти скрылись под тяжелыми веками.
– Бразилия – это будущее, – изрек Флетч. – И кто может предсказать будущее?
Теу уселся поудобнее.
– Вам понравился Карнавал?
– Благодаря ему я кое-что уяснил для себя.
– Позвольте узнать, что именно?
– Что прошлое отстаивает свои права. Что мертвые могут ходить. – Флетч подумал о каменной лягушке под кроватью. – Что отсутствие символов так же красноречиво, как и их наличие.
Теу покивал, переваривая сказанное Флетчем. Но воздержался от комментариев.
– Теу, сегодня днем, когда я ехал вдоль берега, наслаждаясь великолепной природой Бразилии, я, кажется, решил, что делать дальше.
– Нет нужды вдаваться в подробности, – остановил его Теу. – Я думаю, и ваш отец не стал бы вникать в них. Главное, что вы определились.
– Я решил написать биографию североамериканского художника Эдгара Артура Тарпа-младшего. Тем самым у меня появится возможность сказать что-нибудь в видении мира североамериканским художником, о североамериканской душе.
– Главное, что вы определились, – повторил Теу.
– Душа – это самое важное, не так ли?
– Завтра похороны Норивала Пасаринью, – переменил Теу тему разговора. – Вы придете?
Флетч ответил не сразу.
– Да, – он встал. – Почему нет?
Поднялся и Теу.
– И вы посетите Байа перед отъездом.
У двери Флетч обернулся.
– Чтобы попрощаться.
Флетч посидел немного за рулем маленького желтого «МР», прежде чем завести мотор.
В нескольких домах от Теу шумела последняя карнавальная вечеринка. Подходил к концу вторник на масленой неделе, завершающий день Карнавала.
Из такси вылезли мужчина и женщина, одетые королем червей и дамой пик, и исчезли в подъезде.
Из дома доносился смех. Пение. И, громче всего, мелодия самбы. Ритмы накладывались на ритмы на фоне ритмов. Со всех сторон, каждую минуту, днем и ночью накатывал бой барабанов.