— Рейбель, сопровождающий его величество в качестве адъютанта, — продолжала баронесса, — пишет моему мужу: «Notre marche est cella d’un triomphe ou le vainqueur est adoré!» — вероятно, он употребил ту же фразу в своем донесении императору…
— Иероним так любим народом, что иначе и быть не может, — сухо заметил пруссак, бывший в числе гостей. — В «Moniteur» описано посещение его величеством Геттингентской библиотеки: оказывается, что все профессора были удивлены верностью взглядов и глубокомысленными вопросами молодого короля…
— Интересно было бы узнать, кто взял на себя роль суфлера? — спросил Рейхардт.
— Об этом мы не имеем никаких сведений, — продолжал спокойным голосом пруссак, — но, по-видимому, король, со своей стороны, остался доволен научными трудами профессоров и велел передать им, что одобряет их усердие…
Беседа продолжалась еще некоторое время на эту тему, затем зашла речь о музыке. Баронесса Бюлов заметила с улыбкой хозяину дома, что гости приглашены на музыкальный вечер и не хотят быть обманутыми в своих ожиданиях.
Госпожа Шюллер взяла ноты и пропела два немецких романса, но она была не в голосе и, ссылаясь на нездоровье, вернулась на свое место. Капельмейстер обратился к дочери и просил ее пропеть что-нибудь из ее новых сочинений. «Вчера ты напевала какую-то мелодию, — добавил он, — я хотел бы еще раз прослушать ее, она показалась мне в высшей степени своеобразной».
Луиза села за фортепьяно и после нескольких могучих аккордов пропела превосходную, только что сочиненную ей пьесу, а затем, как бы не замечая присутствия гостей, вышла из комнаты, задумчиво опустив голову.
В зале водворилась мертвая тишина, так как все еще находились под впечатлением слышанного пения; наконец Рейхардт счел нужным объяснить уход дочери. «Луиза всегда расстроена, — сказал он, — когда ей приходится пропеть перед публикой свое новое произведение. Хотя мне, как отцу, не следует расхваливать ее, но я должен сказать, что давно не слыхал ничего подобного. Сколько глубины и прелести в этой мелодии и какой оригинальный аккомпанемент!..».
Гости отнеслись с полным сочувствием к словам хозяина дома, но несмотря на все его усилия разговор не клеился; дамы одна за другой поднялись со своих мест и стали прощаться. Экипаж баронессы Бюлов почему-то запоздал, и она попросила Германа проводить ее.
Дорогой баронесса сказала своему спутнику:
— Луиза показалась мне сегодня печальнее, нежели когда-либо, она, вероятно, опять предалась старым воспоминаниям, а между тем ее внезапный уход поставил нас в довольно неловкое положение.
— Тут кроется непроницаемая для меня тайна, — ответил Герман. — Я помню, раз в парке она была так расстроена пропетой мной песней, что едва не упала в обморок…
— В этом собственно нет никакой тайны, — прервала баронесса, — потому что история Луизы известна многим, а вы, как близкий, хотя и недавний друг Рейхардтов, должны знать ее. Вы, конечно, слышали о молодом Эшене и читали его стихотворения?..
— Мне известны только его переводы Горация, если не ошибаюсь, то ему пророчили блестящее будущее, но затем с ним случилось несчастье в Швейцарии. Я был тогда очень молод и не помню никаких подробностей.
— Это было восемь лет тому назад, — продолжала баронесса. — Эшен отправился из Иены в Берн в качестве воспитателя какого-то юноши. Оттуда летом 1800 года он предпринял путешествие на ледник, но имел неосторожность взять неопытного проводника, и провалился в трещину. Помощь подоспела не скоро, и его нашли мертвым…
— Какой ужасный случай! — воскликнул Герман. — Я начинаю догадываться… Бедная Луиза!..
— Эшен был ее первой любовью, и я слышала, что они были помолвлены. Однако время сделало свое: Луиза мало-помалу утешилась и стала невестой живописца Гарейса, но вскоре после того лишилась и этого жениха, который внезапно умер во Флоренции. С тех пор ничто не может рассеять горя несчастной девушки; насколько можно понять из ее слов, у нее появилось странное убеждение, что неожиданная смерть Гарейса была карой за ее измену памяти покойного поэта…
В это время они дошли до главного подъезда министерства финансов. Герман был так занят своими мыслями, что машинально простился с баронессой и не слышал ее изъявлений благодарности за оказанную любезность.
VIII. Вопрос будущего
Герман вернулся домой под впечатлением услышанного рассказа. Луиза предстала перед ним в новом, еще более привлекательном свете. Трагическая судьба несчастной девушки глубоко тронула его, он удивлялся, что после таких тяжелых испытаний сердце ее могло сохранить любовь к людям и сочувствие к их страданиям. Припоминая подробности своего знакомства с Рейхардтами, он упрекал себя за то, что недостаточно ценил дружбу Луизы к нему и не понял ее значения. Под влиянием своей разгоряченной фантазии, он готов был приписать ей всевозможные добродетели, представлял себе ее каким-то высшим существом, ниспосланным с неба, чтобы наставить его на путь истины. У него явилась твердая решимость обращаться к ней во всех затруднительных случаях жизни и слепо следовать ее советам, хотя подобно большинству мечтателей он не думал осуществить этого намерения. Ему и в голову не приходило, что было бы не лишним узнать мнение Луизы относительно работы, взятой им на себя по поручению генерал-директора французской полиции, забыл он также, как настойчиво убеждала его Луиза быть осторожным в беседе с Берканьи и не доверять его словам.