Ухмылка Баэля стала еще шире.
— А почему бы и нет? — Расправив плечи, он поднял мою руку и запечатлел чувственный поцелуй на костяшках пальцев. — Разве я не заставляю тебя улыбаться?
— Ты смешной. — Я закатила глаза, но на самом деле улыбнулась. — Что вообще между вами двумя происходит? — Спросила я. — Я не могу сказать, презираете вы друг друга или нет.
Мрачное выражение лица Теодора, когда я уходила с Баэлем сегодня вечером, прокручивалось в моей голове.
Баэль рассмеялся, но отмахнулся от меня.
— Теодор любит меня. Он просто не любит признавать это, вот и все. Сварливый ублюдок впервые за несколько сотен лет положил глаз на маленький лакомый кусочек, и вдруг оказалось, что это я виноват в том, что увидел ее первым.
Я поперхнулась, вырывая руку из хватки Баэля, и отодвинулась.
— Что, прости?
Он действительно назвал меня «лакомым кусочком»?
— Ты же не слепая, грустная девочка, — с сомнением произнес он. — Теодору просто нужно время, чтобы принять тот факт, что я готов поделиться, если он готов. — Придвинувшись ближе, он приблизил свое лицо к моему, его глаза опустились на мои губы. — На самом деле, я собираюсь это сделать.
Я почти потеряла дар речи, не в состоянии полностью осознать то, что он мне говорил.
В уголках его глаз появились морщинки.
— О боже, ты совершенно не осознаешь, не так ли? — Он цокнул языком. Протянув руку, Баэль запустил пальцы в мои длинные волосы. — Позволь мне объяснить это предельно ясно, чтобы мы могли избежать дальнейшей путаницы. Я полностью намерен использовать этот месяц, чтобы убедить тебя остаться.
Наши лица были в нескольких дюймах друг от друга, и его дыхание касалось моих губ. Я не отстранилась. Даже несмотря на то, что его слова напугали меня до глубины души.
Убедить меня остаться? Как будто это был какой-то легкий выбор? Он был сумасшедшим.
— Ты сумасшедший, — прошептала я.
Глаза Баэля загорелись возбуждением, а его улыбка растянулась достаточно широко, чтобы казаться зловещей.
— Все лучшие люди такие, разве ты этого не знаешь?
Прежде чем я успела придумать что-нибудь умное, чтобы сказать, он наклонился и прижался своими губами к моим. Я немедленно открылась для него, позволив его языку провести по моей нижней губе, исторгая тихий стон из моего горла. Поцелуй был чувственным и медленным, но он наполнил все мое тело обжигающим жаром.
В глубине души я понимала, что этот поцелуй приведет только к неприятностям. Очевидно, у Баэля были причины держать меня здесь. Каковы были эти мотивы, еще предстояло выяснить, но я не могла отрицать то, как я реагировала на его прикосновения или то, как я хотела быть рядом с ним. То, как я, казалось, не могла подобраться достаточно близко.
Он прикусил мою губу, а затем поцелуем смахнул жжение, прежде чем запустить пальцы в мои волосы, схватив их и наклонив мою голову набок. Он провел языком по моему горлу, и от этого мои глаза закрылись.
Сколько времени прошло с тех пор, как меня так целовали? Как давно я не чувствовала себя желанной? Я хотела, чтобы это никогда не прекращалось.
Я просунула руку под его бархатный камзол, скользя пальцами по его обнаженной груди. Он был весь из твердых мышц, и они напрягались под моими прикосновениями, пока я исследовала их. Я хотела почувствовать его всего. Я горела от желания ощутить его рот на себе. Я хотела этого везде и сразу.
Качели качнулись, когда я подалась вперед, пытаясь сблизить наши тела. Я качнулась в сторону, отрывая свой рот от рта Баэля, и мне пришлось ухватиться за перекладину безопасности.
Он рассмеялся и крепко прижал меня к себе, следя за тем, чтобы я не выскользнула из-под стойки и не упала на землю.
— Может быть, нам стоит закончить эту поездку? — Он погладил меня по щеке. Наши губы припухли, а его кожа покраснела. — Кроме того, у меня есть еще кое-что, что я хотел бы тебе показать.
Мне все равно нужна была минута, чтобы привести в порядок голову, поэтому я кивнула, отстраняясь, чтобы поправить платье, которое каким-то образом сбилось. Мое сердце подпрыгнуло, когда колесо обозрения снова пришло в движение.
К моему удивлению, Баэль позволил нам прокрутить колесо еще пару оборотов, прежде чем мы закончили поездку, что я оценила. Там было так много всего, что я хотела увидеть, и вершина колеса обозрения была идеальной точкой обзора.
Тем не менее, протока была слишком большой, чтобы я могла разглядеть весь путь до города, даже если бы было светло. В этот момент я почти забыла, как выглядит дневной свет. Я сделала мысленную пометку разобраться и в этом.