— Спасибо, — Таня поцеловала маму.
— Теперь мы можем поесть?
Таня отстранилась:
— Ты иди, мне нужно позвонить.
— Люблю, когда ты улыбаешься. Ты такая красавица.
Мама вышла из комнаты, плотно прикрыв дверь.
Милашка в розом склонился над Таней:
— Сделаешь все сама или подуть тебе в ушко?
— Сама справлюсь.
Парнишка засмеялся.
— Тогда мне пора.
Он начал медленно таять в воздухе.
— Кто ты? — опомнилась Таня.
— Просто исполни свою мечту.
Трясущимися руками Таня взяла телефон и долго смотрела на строчку с надписью «Зануда», наконец решилась и быстро нажала вызов. Когда трубку подняли, она выпалила на одном дыхании:
— Ты уже выбрал партнершу?
Борис Иванович с гордостью оглядывал свое большое семейство. Два сына и дочь приехали с семьями на его день рождения, прихватив уже своих детей и даже внуков. Теплый августовский день наполнился веселыми криками. Женщины бегали с тарелками, накрывая праздничный стол под большой яблоней. Дети бегали по саду, вытаптывая траву и полезные посадки.
— Хорошо как, — Борис Иванович взял жену за руку. — Не зря жизнь прожил.
— Ты у меня молодец. Хороший муж и любящий отец.
— Глупый только. Тяжело тебе небось?
— Сейчас это неважно, — жена улыбнулась и вздохнула.
Борис Иванович перестал улыбаться. Его лицо покрылось сеткой морщин, в глазах появилась печаль:
— А раньше? — тихо спросил он.
— Какая теперь разница? Мы по-прежнему вместе и любим друг друга.
Борис Иванович тряхнул головой и улыбка вернулась на его лицо:
— Что уж теперь. Жизнь прожили. Детей вырастили. Некогда думать о пустяках.
Борис Иванович бросил тревожный взгляд на калитку, поджал губы.
— Хорошо, когда дети дома. Ты хорошо постаралась.
— Они обожают тебя.
Словно в подтверждение этих слов, к ним подошла дочь. Игнорируя мать, она обняла за шею отца и поцеловала в лысую макушку:
— Я так соскучилась.
Борис Иванович игриво закашлялся:
— Задушишь отца, шалунья.
Дочь прижалась сильнее и прошептала в ухо отца:
— Я люблю тебя. Хочу, чтобы ты жил вечно.
— Скажешь тоже. Да я всех замучаю. Сама потом плакать будешь.
Дочь отстранилась, заглянула в глаза отца и серьезно сказала:
— Это будут слезы радости. Понимаешь?
Столько тревоги и тепла было в этом взгляде, сердце Бориса Ивановича готово было выпрыгнуть из груди и упасть к ногам любимой дочери.
— Понимаю, — выдавил он и скупая слеза блеснула в уголках глаз.
Старший сын подошел к ним:
— Опять шушукаетесь? Выглядите, как влюбленные. Прям завидки берут.
— Дурак. Вечно ревнуешь, — дочь презрительно фыркнула. — Пойду к детям. Что-то они притихли.
Отец и сын долго смотрели ей вслед, не решаясь заговорить.
Борис Иванович не выдержал первым:
— Слышал, у тебя все хорошо?
Сын застенчиво улыбнулся:
— Стараюсь держать твою планку.
— Ты редко бываешь у нас.
— Дела. Семья требует много внимания. Как ты справляешься?
Борис Иванович опустил глаза, пиная камешек:
— Я был плохим отцом для тебя, да?
Старший отвел взгляд, но Борис Иванович успел заметить тоску и обиду в нем.
— Забудь, — старший протянул руку, заботливо поправил воротник рубашки отца.
Борис Иванович поймал руку сына, сжал ее и притянул к сердцу:
— Прости меня. Прошу.
Старший вздрогнул, растерянно уставился на отца:
— Я стал старше и… мудрее.
Они снова замолчали. Сердце Бориса Ивановича бешено билось под рукой сына, он столько хотел сказать, но не мог найти нужные слова. Все казалось неважным и банальным.
Младший сын подошел тихо, молча наблюдал за происходящим. Живой и подвижный, в яркой майке с дурацким принтом, он смотрелся вызывающе на фоне строгой тишины. Он подошел ближе:
— Вот вы где спрятались.
Старший сын неловко отнял руку и вытер сухой лоб:
— Давно стоишь, умник?
Младший пропустил сарказм, отодвинул брата и похлопал отца по плечу:
— Хорошо выглядишь. Рад за тебя.
— Поговорим позже, — старший неловко повернулся на каблуках и пошел к гостям.
Борис Иванович долго смотрел в спину старшего сына, корил себя за слабость и трусость. Он снова не смог сказать, как сильно любит его. Как скучает и ждет хотя бы звонка.
Младший проследил за взглядом отца:
— Он всегда был странным.
Борис Иванович хотел сказать, что это не так, но тогда придется слишком много всего объяснять. Рассказать то, что он сам хотел бы считать просто страшным сном и забыть навсегда.