Пелена сна спала, и теперь мозг мучительно восстанавливал картину последних событий.
«Админка с бухлом… ударило в голову… шум… фыр-фыр… Фыр-фыр?»
Усилием воли Дмитрий разлепил веки, а затем наклонил голову, чтобы оглядеться. Тут ему в лицо упёрлась фыркающая лисья морда.
— Ах, это ты, сука…
Лисица сердито чихнула в лицо парню и спрыгнула куда-то вниз. Дмитрий попытался подняться, но обнаружил, что обездвижен, крепко связан по рукам и ногам бечёвкой. Лишь шея была свободна от пут, можно было вращать головой.
Роща, пылающие костры, венки и разноцветные ленты на ветвях — всё напоминало декорации к фильму о древних славянах. «Массовка» соответствовала. Широкий дуб — старейшее дерево если не в округе, то в роще уж точно — опоясывали люди: мужчины в светлых рубахах, женщины в сарафанах. Ближе всех к безликому идолу стояли старики. Дети, смеясь и тявкая, беспорядочно скакали и кружились, точно собаки, пытающиеся поймать собственный хвост. Девушки в коротких, то и дело задиравшихся льняных сорочках водили хороводы вокруг костров. В двух шагах позади девушек лежали бумажные, картонные и даже деревянные маски, изображавшие лисью морду.
Такую красоту не грех бы и заснять.
Поначалу Дмитрий не верил глазам и думал, что всё ещё спит, но проснуться не получалось, сколько бы он ни тряс головой или моргал.
— Что вы делаете?! Отпустите меня!
Это была Кира — её крик Дмитрий узнал бы из тысячи даже сквозь бухтение толпы вокруг дуба. К нему и была привязана владелица блога-миллионника, раздетая и с синяками на лице и руках.
— Дима!!!
— Тотем Покровителя общины указал на тех, чья жертва пробудит Природу, — провозгласил длиннобородый старик, стоявший перед древом с кинжалом в ладони. — Во благо Рода, Яви и Правды!
— Во благо Рода, Яви и Правды! — подхватили кругом.
Раздался свист рассекаемого воздуха, и из перерезанного горла на корни полилась молодая кровь. Древняя земля жадно впитывала пищу.
Дети загалдели громче прежнего, к ним присоединились девушки, и кольца вокруг костров распались. Красавицы подхватили маски и, надевая их на ходу, устремились к ошеломлённому Дмитрию.
— Ди-и-ы-ы-ы… а-а-а… — прохрипела Кира, прежде чем обмякнуть и закрыть глаза в последний раз.
— Нет… Нет! Уроды! Что вы… — Дмитрий задёргался и попытался доползти до края своего каменного алтаря, но это оказалось бессмысленно: над ним уже нависли самодельные лисьи морды.
— Когда деревья снова станут зелёными, а небо очистится, ваши души воссияют в лучах Божественного Света, ибо жертва ваша была не напрасна!
— Что?! Что за грёбаную херню ты несёшь, больной укурок?! Отпусти меня!!!
Между редкими листьями показалось предрассветное солнце. Рыжий талисман деревни затявкал. В руках «лис» блеснули заточенные бычьи рога.
— Очень жаль, что не удалось застримить торжество! — из-за ближайшей маски раздался знакомый женский голос. Голос администратора гостиницы.
— Да чтоб вас всех! — прохныкал Дмитрий, почти ослепший слёз.
Члены общины притихли, дети умолкли, а затем…
Затем десятки ударов в живую плоть и предсмертные крики возвестили о начале весны.
1
«Забавно слушать ложь, зная правду.
Так и быть, не ложь, а сказку. Детям положено читать сказки: они развивают фантазию, стимулируют образное мышление, успокаивают и всё такое. Я не против. Если не получается ценить родителей за действия, то остаётся ценить за намерения.
Детство сродни отпуску, каникулам, на которых от меня почти ничего не требуется, чтобы выжить. Не то, что в Средние Века. И всё же я стараюсь отыгрывать свою нехитрую роль
(«стараюсь», потому что актриса из меня никакая)
и улыбаюсь, когда Мать прерывает чтение и смотрит на меня. Получается не очень, раз она перешёптывается с Отцом об эмоциональной инвалидности. Отец, впрочем, не беспокоится. Он понимает, что дважды — один раз невольно, один раз осознанно — отсрочил моё возвращение в мир живых. А ведь я могла уже быть полностью сформировавшимся человеком, а не младенцем.
Впрочем, я его не виню. В конце концов, он сдержал обещание.
Мать видит во мне только своё дитя, и ведёт себя соответствующе. Эти сюсюканья и умиления очень раздражают. Отец же чувствует немного больше. Да, он глядит на меня щенячьими глазами, потому что я похожа на его женщину, но говорит, как правило, по-взрослому. Спрашивает. И я бы ответила на его вопросы, но пока не умею; я бы выразила свои потребности на бумаге, но пальцы слишком слабы и малы, чтобы удерживать карандаш или ручку; я бы спроецировала нужные мысли ему в голову, но это оказалось слишком тяжело для детского мозга.