– Как это?
– Просто я всегда называла его Мучителем. Я его так и запомнила. Еще я про него знаю, что он женат, а жена его на шесть (она чуть соврала из жалости), на шесть лет старше. И жена его очень любит. А больше я ничего не знаю, правда.
За перегородкой послышался тупой удар и за ним всхлип и плаксивое бормотание. Человек вскинул голову, затем гордо и неспешно повернулся в сторону звука, затем прищурил глаза, изображая глубокое понимание сути событий, затем произвел все те же эволюции в обратном порядке.
– Как тебе нравится мой загар? – снова спросил он. И добавил, обращаясь к человечку: – Кажется, я ее опять не сбил.
Человечек промолчал.
– Мне больше нечего рассказывать, – сказала Одноклеточная, – можно я пойду?
– Она действительно ходит там каждый день? – спросил человек.
– Правда, – ответил человечек, – я проверял.
– Хорошо проверял?
– Хорошо.
– Значит, она нас провела. Она специально выбрала этот переулок, чтобы мы ничего не доказали.
– Но тогда она у них главная? – предположил человечек.
– Конечно, главная. Но попробуй докажи.
Он отложил в сторону чистый лист бумаги и снова перевернул ручку пером вверх. Некоторое время он листал книгу, не обращая внимания на Одноклеточную.
– Мне можно идти? – повторила она.
Человек удивленно оторвался от книги.
– А что ты здесь делаешь до сих пор?
– Я пошла?
– Пошла, пошла.
Когда Одноклеточная вышла, человек отложил книгу на край стола. Книга называлась «Устройства для загара и как их использовать».
– Ну что, плохо? – сказал он.
– Плохо, – откликнулся человечек.
– Слишком крутая. Я ее дважды спрашивал о загаре и ни разу она не сбилась. Ты заметил?
– Заметил.
– И табуретки она не испугалась.
– Не испугалась, – сказал человечек, – а может быть, стоило ее?..
– Нет, она слишком серьезный противник. За ней большая сила.
– И какая наглая! – возмутился человечек. – Так прямо и заявила: «Нет у меня любовников». Совсем не боится врать. Видно, не в первый раз.
– Да, тертый орешек, – согласился человек.
– А может, за ней проследить? – спросил человечек.
– Вот это обязательно. Начнем сразу, пока она далеко не ушла.
И он потянулся к телефонной трубке.
5
Пять чувств человек имел только во времена Аристотеля.
Есть чувство первого снега и совсем иное чувство последнего. Есть чувство начала зимы и несравненное ни с чем чувство приближения ее конца. Это чувство медленно нарастает независимо от любых природных метаморфоз. Есть чувство последних дней зимы и есть чувство последних ее часов. Пять чувств человек имел только во времена Аристотеля – теперь мы стали тоньше.
Перед закатом появились первые разрывы в облаках – корявые и одновременно элегантные, как буквы готического шрифта, выписанные темно-синей тушью. Облака окрасили свои животики в шоколадный цвет и поплыли на запад, темнея до черноты и радуясь собственному хамелеонству. Одноклеточная вдруг поняла, что начинается весна. Это ощущение было столь неожиданным, что она посмотрела на часы. Около шести. Она остановилась, чтобы взглянуть на облака, и потом пошла очень медленно, замечая все вокруг. Как много можно увидеть, когда идешь медленно, думала она, – те, которые идут по улице быстро, остаются внутри себя. И только сбившись с ритма, замедлив шаг хотя бы вполовину, можно увидеть, можно почувствовать, что все вечно вокруг нас. А то немногое, что бренно, не заслуживает внимания. Люди – как слепые икринки, плывущие в теплом океане вечного. В них уже бьется сердце, но видеть и слышать они еще не умеют. Некоторые уже могут прислушиваться и удивляться собственному непониманию. Что вырастет со временем из этих икринок?
«Объект движется медленно, все время что-то высматривает», – шептала в рацию человеческая тень. Тень скользила у самых стен домов с неосвещенными нижними этажами магазинов; тень сливалась с тенью. «Объект смотрит по сторонам, наверное, ожидает встречи. Продолжаю наблюдать».
Окна верхних этажей уже светились. Одноклеточная шла у девятиэтажной китайской стены, сверху раскрашенной пятнышками света. Облака убегали за стену, отражая слабый свет ночного города. Между ними проваливались вверх чернильно-беззвездные полосы. Одноклеточная почти остановилась. Безобидный идиот, следующий за ней, решил подождать – остановился и стал раскачивать плечом давно мертвую телефонную будку.
«За объектом идет хвост, – прошептала в рацию тень, – видимо, соперничают две преступных группы. Меня хвост не замечает. Объект остановился. Хвост остановился тоже, спрятался за телефон».
«Передайте приметы», – проговорила рация.
«Шшш, – сказала тень, – говорите тишше, они нас услышат».
«Передайте приметы», – прошептала рация.