Почти каждый день его заходила проведать Ирэн, чуть реже — Патрик со Скоттом и родители Мишель. Её отец, лечивший всю нашу семью, как и Логанов, исправно ставил Брэдли капельницы, делал уколы, но при этом утверждал, что медицина в данном случае бессильна. Мол, Логан должен захотеть выздороветь сам, нам же пока остаётся только молиться и надеяться на лучшее. А тот не спешил приходить в себя, находясь в прострации между сном и реальностью.
Часто, особенно по ночам, бредил, иногда звал родителей, но обычно его слова почти не удавалось разобрать. Я, к своему стыду, не особо стремилась — боялась, что однажды услышу что-то такое, от чего будет не отмахнуться и с чем не смогу справиться. Я и так не знала, куда деваться от постоянно грызущего чувства вины. Да и выглядела я едва ли лучше друга — бледная, осунувшаяся, потерянная. С той лишь разницей, что заставляла себя ходить на занятия в школу, правда, только для того, чтобы иметь возможность видеться с Майком, который тоже напоминал зомби.
А потом Логан выздоровел. Так же неожиданно и стремительно, как и заболел. Проснулся в день рождения Дэниз с нормальной температурой и попросил маму приготовить ему любимый завтрак — нарезанный кубиками жареный картофель с кусочками бекона. Только проще не стало. С тех пор он почти не выходил из своей комнаты и едва обмолвился с кем-то из нас парой слов. Сначала это напрягало, позже — все привыкли, смирились и больше не лезли с расспросами, решив дать Брэдли время.
И вот теперь он, исхудавший, бледный, с непривычно отросшими тёмно-русыми взлохмаченными волосами, в сером спортивном костюме с чёрными вставками, в таких же кроссовках и с торчавшими из кармана белыми наушниками от плеера, стоял в каких-то полутора метрах на той же самой кухне, где мы говорили в последний раз. Смотрел в упор, не моргая и без тени улыбки, отчего становилось совсем жутко. И продолжал беседовать со мной:
— Что делаешь?
— Ничего. Жду, пока вода закипит. Для кофе. Хочешь?
Логан бросил быстрый взгляд на чайник, тот даже не был включён. Скользнул глазами по пустому, прозрачному стеклянному кофейнику, стоявшему в углу у хлебницы.
— Ясно, зараза, — он хмуро посмотрел на меня. Потёр пальцами переносицу, сделал шаг вперёд, протягивая руку. Я вздрогнула, отшатнулась в сторону, пригибаясь, как от удара. — Ты… что? Ты меня боишься?..
— Я… — я замолчала, опуская глаза в пол и пытаясь понять, что же так напугало: позабытое детское прозвище, прозвучавшее сейчас как никогда грубо и обидно, или резкое движение. — Да… не знаю. Наверное.
— Прости. Не надо. Я ничего тебе не сделаю, — произнёс Логан. — Но ты права, я — зол. Немного. Возможно… на всех. На весь мир. Хотя не понимаю, почему. У меня ведь нет для этого оснований. Мир ничего мне не должен.
— Есть, — я заставила себя вздёрнуть подбородок, выдержать ледяной, пронизывающий насквозь взгляд голубых, таких родных, знакомых с детства и одновременно чужих глаз. — На меня — есть. Я виновата. Это из-за меня. Это я их… убила.
— Ты что?.. — Брэдли отпрянул. Медленно, растерянно, будто видел меня впервые в жизни, покачал головой: — Нет, зараза, ты… нет. Ты… Не говори так больше, хорошо? Я должен многое. Объяснить, выговориться. Просто не могу решить, готова ли ты слышать, — он прерывисто вздохнул. — Поверь, я не виню. Тебя… нет. Не в их… — замолчал, видимо, не сумев найти подходящего слова. — Слушай, давай мы… Пошли со мной на пробежку, зараза, — последнее предложение не прозвучало как просьба. Скорее, приказ.
— Прямо сейчас? — я уставилась на него. Мы бегали вместе много лет — по утрам, почти каждый день ещё с младшей школы. Последний раз — в утро того самого дня, когда случилась авария. И я почти поверила, что он действительно стал последним.
— Ага, — Логан выразительно оглядел меня с ног до головы. Со странной усмешкой, от которой по спине поползли мурашки, бросил: — Только ты и я.
— Знаешь, я была уверена, что ты собираешься что-то мне сделать. Наказать, наверное. Или покарать. Поэтому позвал на пробежку.
Даже не верится, что пару часов назад над нами бесновалась настоящая летняя буря. Однако гроза давно стихла и убралась вместе с ветром далеко в горы. Бархатное небо чуть посветлело и теперь искрится в призрачном желтоватом свете луны сотней ярких звёзд. Ночной воздух бодрит свежестью и ароматом влажного леса, но холода не ощущается. Может, потому что мы с Брэдли сидим рядышком на двухместных качелях на крыльце около входной двери, накрывшись одним на двоих мягким пледом. Разговариваем, вспоминаем.
— Покарать? — с усмешкой переспрашивает Логан. — Неужели правда так думала? — Я киваю, и он сильнее притягивает к себе. — Вот дурная! Но всё равно ведь пошла со мной, а?
— Я считала, что это справедливо. Что я заслужила, — я утыкаюсь лбом в его плечо. Вдыхаю такой знакомый и давно ставший родным запах. — Когда мы добежали до моста, где… — рассказывать об этом даже спустя столько лет до невозможного сложно. Голос срывается, слёзы сами собой наворачиваются на глаза, а в горле встаёт предательский ком. — Где всё случилось. Помнишь, ты тогда остановился, очень долго смотрел вниз, а потом попросил меня залезть с тобой на перила? — Я заглядываю ему в лицо.
— Конечно помню, — кивает он.
— Я подумала, что ты предложишь прыгнуть. И прыгнула бы, если бы ты попросил.
— Не сомневаюсь, — глухо отзывается Логан. Ему воспоминания даются ещё тяжелее. — Но я даже не думал об этом в тот момент. Смотрел на бурлящую внизу реку и пытался представить, смогли бы они выжить, случись всё сейчас. В смысле тогда, а не на полтора месяца раньше, когда Атабаска даже не успела толком оттаять. — Он молчит и вдруг смеётся, глядя на меня: — Зараза, а знаешь, ты ведь всегда ошибаешься в людях. Всегда думаешь о нас хуже, чем мы есть. Даже о тех, кого знаешь и любишь.
— Не правда. Не всегда.
— Да ну? — Логан насмешливо вскидывает брови. — Есть примеры?
— Да. Например, Мишель. Я не предполагала, что она способна… на такое. В юности. Да и сейчас тоже. Вся эта история с её ребёнком, — я многозначительно замолкаю. — Ей всегда удавалось побить личный рекорд мерзости.
— Да-а-а, — протягивает он. — Брукс умела удивлять. У неё был настоящий талант на подлянки.
— И всё же ты её простил. Хотя терпеть не мог.
— Это ещё мягко сказано, — признаёт Логан. — Как-то у нас с Брукс с детства не сложилось. Но сначала она была твоей подругой, потом — девушкой Стива. Мне оставалось сосредоточиться на хорошем, что в ней видели вы.
— У тебя отлично получалось.
— Благодаря твоему брату. Уж не знаю, как ему это удавалось, — друг едва заметно пожимает плечами.
Несколько секунд мы молчим.
— Думаешь, Мишель убили из-за Стива? — решаюсь спросить я.
— Вероятно. Если нож, правда, тот же. А может, не из-за него, но по той же причине. Учитывая, как убили, полагаю, кто-то их сильно ненавидел. Обоих, — Брэдли вздыхает, глядя на небо. Добавляет, хмурясь: — Что в отношении Брукс вовсе не удивительно. Она умела напакостить. Но Стива за что? Не представляю.
— А вдруг это меня?..
— Тебя — что?.. — не понимает Логан. Оборачивается, пытливо вглядываясь в моё лицо.
— Хотели убить. Но перепутали с Мишель. Мы ведь похожи. Фигура, цвет волос. Сегодня особенно: одинаковые платья, причёски.
— Что?! — кривится Брэдли. — Вот только не неси ерунду! Похожи они, — скептически хмыкает он. — Ты-то здесь причём? Никто до вчерашнего дня даже не был уверен, что ты вообще явишься на свадьбу.
— Но явилась же!
— В последний момент. А такое убийство на экспромт не похоже, — он хмурится, задумчиво разглядывая макушки елей. — Кто-то всё продумал и рассчитал заранее. Не удивлюсь, если и правда собирались подставить Майка, но ты приехала, и убийце пришлось чуток импровизировать, — Логан снова смотрит на меня. — Потому и прислали тебе ту запись. С Мишель.