Врач советует выговориться, но не могу. Не готова. Какой в этом смысл? Разве разговоры вернут мне Майка и Риджа?
С их смертью всё закончилось. Моя жизнь тоже. Они погибли из-за меня.
Патрик прав — это я их убила. Мой брат, Мишель, Ридж и Майк остались бы в живых, если бы не я. Если бы не уехала в Торонто, если бы доверяла семье, если бы никогда сюда не возвращалась. Проклятые, неумолимые «если». Вот и всё, что мне осталось. Гадать, как могло бы сложиться. Сожалеть о том, как всё случилось. Перебирать воспоминания, нанизывать их как бусинки на нитку времени. Пытаться понять. Если сумею когда-нибудь.
А пока я даже не знаю, зачем выжила. Дважды.
Клэр права — лучше бы я погибла тогда в аварии.
***
На улице с самого утра не прекращается ливень. Из постели я вижу, не поднимая головы, как ветер беспощадно треплет зелёные макушки берёз. Там сыро и холодно, но в палате светло и тепло. Холод внутри.
Со мной постоянно кто-нибудь находится. Родители, сёстры, Логан, даже Лиам. Наверное, боятся, что я что-нибудь с собой сделаю. Пытаются казаться сильными, утешают меня, поддерживают. Думают, я ничего не замечаю. Но я вижу. Я чувствую. Я знаю. Нам всем плохо. Мы все теперь — живые трупы.
Не представляю, как они держатся. Зачем? У меня не получается найти ни одной причины цепляться за свою жизнь.
А потом мой самый большой кошмар становится явью: меня навещает Ирэн. Что я могу сказать женщине, чей сын погиб из-за меня?
Папа отводит её в сторону, они долго шепчутся у окна, обнявшись. Затем он выходит, оставляя нас наедине.
Я хочу исчезнуть. Хочу раствориться в воздухе, рассыпаться на атомы, лишь бы не видеть её, лишь бы ни о чём не говорить с ней. Но мать Майка здесь и уходить не собирается.
Она придвигает стул к моей кровати. Металлические ножки противно скрипят по линолеуму.
— Не возражаешь, если мы с тобой побеседуем?
Нервно передёргиваю плечами. Как на девичнике Эми: это максимум, на что я способна в данный момент.
— Мне необходимо выговориться. Я устала держать в себе… это, — Ирэн сглатывает, молчит. Несколько секунд буравит взглядом больничное одеяло. Поднимает на меня глаза, в которых застыли слёзы: — Думаю, ты тоже. Только так мы сможем жить дальше.
— Зачем?
— Зачем жить дальше? — она грустно улыбается. Просто отвечает: — Потому что мы живы. И жизнь продолжается, хотим мы этого или нет.
— Это легко исправить. В моём случае даже нужно.
— Ты заблуждаешься, милая. Потому что считаешь, что виновата.
— Потому что я виновата! Из-за меня всё. Из-за меня Майк… и Ридж.
Она придвигается ко мне, наклоняется. Ласково гладит по голове, но в голосе звенит металл:
— Это неправда. Во всём виноват Патрик. Только Патрик.
— Этого не случилось бы, если бы я не…
— Если бы не ты, мы могли никогда не узнать правду, — перебивает Ирэн. — Думаешь, так было бы лучше? Вряд ли. Думаешь, мы все не виним себя? Конечно, виним. Я, твои родители, родители Мишель. Что не заметили, не поняли, упустили. Что потеряли их, чуть не потеряли тебя. Мы две недели сходили с ума, молили всех святых, чтобы ты выкарабкалась. А ты очнулась и хочешь умереть?
— Только не надо просить, чтобы я была сильной.
Она крепко обнимает меня, прижимая к себе.
— Ты и так сильная. Думаешь, у меня не было таких же мыслей, как у тебя? Поверь, были. Даже хуже. Ведь если бы я вышла замуж за него, никто бы не погиб. Райан остался бы в живых, и Роберт с Джеки тоже. Твой брат, Мишель, мой сын.
— И Ридж.
— И Ридж. Если уж искать виноватых, начинать надо с меня. Но это не так. Виноват только Патрик. Мы не должны брать на себя вину за чужие ошибки. Не имеем права. Выжившие продолжают жить. А причина, чтобы жить, всегда найдётся.
Мне нечего возразить, но я вовсе не такая сильная, как Ирэн. Поэтому плачу, уткнувшись в её плечо.
— Без Майка… нет смысла. Он всё, что у меня было. Я не знаю, как… Как теперь жить, когда его больше нет.
— Ты найдёшь новый смысл, Стэйси. Не сразу, но обязательно найдёшь. Поверь мне. Так устроена жизнь. Всё так, как должно быть.
***
Я внимательно наблюдаю, как сестра собирается домой, надевает плащ, достаёт зонт и смотрит на часы. Она измотана, и мне стыдно, что я продолжаю доставлять ей столько хлопот.
— Ты вовсе не обязана торчать со мной по ночам, Эми. Это же больница. Я никуда не денусь.
— Я торчу с тобой по ночам, Стэйс, не потому что ты куда-то денешься. Может, мне больше нечем заняться.
Сестра пытается шутить, но за напускным весельем спрятано слишком много горя. Его столько, что хватит на весь город.
Мы все будем расхлёбывать последствия ещё долго. Может быть, до конца жизни.
— От Скотта по-прежнему никаких новостей? — решаюсь спросить я.
— Нет. Лиам ездил к нему вчера, но… Он даже не захотел с ним говорить. Мои звонки тоже сбрасывает. — Эми передёргивает плечами. — Наверное, надо было давно ему всё рассказать.
— О чём?
Сестра отвечает не сразу. Смотрит задумчиво в окно, покусывая нижнюю губу.
— Я ведь всё знала про них. Про Патрика и Мишель.
— Откуда? Ты видела их вместе?
Эми мотает головой.
— Мишель рассказала. Здесь, в больнице. В тот день, когда потеряла ребёнка.
Я не удивлена. Они всегда были близки, с самого детства. И особенно потом, когда Стив начал встречаться с Мишель. В каком-то смысле Эми заменила ей меня. И раз уж она призналась даже мне, что Майк — не отец, то, конечно же, рассказала всё сестре. Жаль, я не подумала об этом раньше.
— Мишель твердила, что выкидыш — наказание за её обман. Что она всё сделала неправильно. Поддалась минутной слабости, связалась с Патриком, использовала Майка, убедила Лиама молчать. Что очень сильно хотела этого ребёнка. Собиралась назвать его Стивом. Что на чужом несчастье новую жизнь не построишь.
Горько усмехаюсь. Мы с Мишель похожи гораздо больше, чем я думала. Только мне повезло, что моей минутной слабостью оказался Логан, а не какой-нибудь Патрик. И рядом всегда был Ридж.
— Ты согласилась молчать?
— Мишель не просила молчать. Наоборот, хотела всё рассказать Майку. Её мучило, что он так убивается, хотя даже не отец. Это я убедила её не говорить. Раз она всё равно потеряла ребёнка и собирается развестись. Я подумала… Кому от этого знания станет легче? Всё только запутается, а это ни к чему, ведь меньше через полгода наша со Скоттом свадьба. — Сестра оборачивается и виновато смотрит на меня. — Я круто облажалась, Стэйс.
— Мы все облажались, Эми. Ты не больше других.
— Знаешь, что Скотт сказал мне, когда уходил? Что у меня профессия такая: находить людским порокам оправдание и выставлять их в выгодном свете. Что он не хочет, чтобы я пыталась провернуть такое с ним и его отцом, потому что у меня может получиться. А он этого не заслуживает.
— И что ты собираешься делать?
Вижу, как она подбирается — вытягивается по струнке, словно оловянный солдатик. Даже становится чуть-чуть выше.
— Собираюсь уважать его решение. Я ведь не могу заставить Скотта вернуться ко мне, правда?
Неизвестно, кому из нас сейчас труднее. Мне, потерявшей Майка и Риджа навсегда, или сестре, оставшейся вдовой при живом муже. Но и Скотта винить сложно. Понятия не имею, как бы поступила я сама, если бы это мой отец перебил моих родных и близких. Я ведь бросила Майка и удрала из города подальше от всех при куда менее тяжких обстоятельствах.
— Я могу как-то помочь?
— Помоги себе и этим поможешь всем нам. Договорились? А вот и твоя сиделка, — Эми оборачивается к вошедшему в палату Логану. Приветливо кивает ему, забирая из его рук пластиковый стакан с кофе. — Спасибо.
— Как ты заказывала: с соевым молоком и без сахара.
— А говорят, рыцарей больше нет.
— Тебе я тоже принёс подарок. Держи! — Логан выуживает из кармана кожаной куртки продолговатую коробочку из белого картона и протягивает мне. — В наше время нельзя без айфона.
Они стараются вести себя обычно. Словно ничего не случилось. Не потому что им легче сейчас, чем мне. Я знаю, уверена, что нет.