— А зачем тебе это? — Дмитрий говорил, и Настя видела, как напряжены мышцы его лица, в каком напряжении он весь. Словно сила страсти трансформировалась в страх и непонимание.
— Я люблю тебя, — тихо ответила Настя.
— Что! — в глазах Дмитрия мелькнуло выражение ужаса. — Какие глупости ты говоришь.
— Почему глупости? — Настя чувствовала себя так, словно неведомая сила выбросила ее в абсолютно пустое пространство, где не на что и не на кого опереться. Она ждала какой угодно реакции на свое признание, но только не такой. — Разве тебя нельзя полюбить? Разве я не способна на любовь?
— Может быть, и способна, я этого не могу знать, — ответил Дмитрий, — но только то, что ты сейчас называешь любовь, это всего лишь голод твоих гормонов.
Настя обиделась и разозлилась. Да как он смел обозвать гормонами самое светлое движение ее души, ту музыку, которую она слышала, стоило ей только подумать о Дмитрии! Да неужели, если бы все дело было в гормонах, она не нашла бы себе кого-нибудь поближе? Настя еще тщательнее закуталась в одеяло и отвернулась к стене. Сейчас она чувствовала себя полностью опустошенной. Ей не хотелось ни разговаривать, ни смотреть на Дмитрия. Она сделала все, что могла, силы оставили ее.
— Почему ты молчишь? — услышала она голос Дмитрия за спиной. — Я обидел тебя? Прости, тебе просто еще слишком мало лет, и ты заражена болезнью под названием романтизм. Ты влюблена в меня, и я это вижу. Но глупо влюбленность называть любовью. Это совсем разные вещи. Ты просто юная искательница приключений. Возможно, мальчишки вокруг тебя кажутся тебе скучными и беспомощными созданиями. И на их фоне я выгляжу этаким постаревшим прекрасным принцем. Скорее всего, ты во мне пытаешься найти отца. Признайся, ты же без отца выросла? И тебе хочется, чтобы рядом был сильный взрослый мужчина.
— Какие глупости! — в свою очередь возмутилась Настя. Ей надоела роль, которую она сама себе навязала, и сейчас с Дмитрием заговорила та, которой она была на самом деле. — Вот уж что я ненавижу больше всего, так это беспомощные попытки психоанализа! Прекрати! Ты слишком много пытаешься решить с помощью умозаключений. Отключи свою голову хотя бы на эту ночь. Ты просто смешон. Рядом с тобой лежит красивая девушка, а ты ищешь, к чему бы придраться. Потаскушка — плохо, девственница — еще хуже, — Настя обернулась и посмотрела на Дмитрия. Его лицо выражало крайнюю степень удивления. Так человек мог бы смотреть на внезапно заговорившую фотографию. — Я действительно тебя люблю, и не тебе судить о силе и искренности моего чувства. Попытайся принять его на веру. И я хочу, чтобы меня сделал женщиной мужчина, которого я люблю. Не вижу в этом желании ничего преступного или непонятного. Если не ты, так кто же? Можешь не волноваться, за все последствия наших отношений буду отвечать только я.
— Проклятье! — пробормотал Дмитрий. — Я чувствую себя последним идиотом. Хорошо, если ты так хочешь. Черт! Я опять говорю не то, я и сам этого хочу больше всего на свете. Иди ко мне!
5
Мгновение спустя Дмитрий уже держал Настю в своих объятиях. Девушка сразу же почувствовала, что ласкать он стал ее немного иначе. Теперь его прикосновения сделались нежнее, осторожнее, словно он сжимал в руках нечто очень хрупкое.
— Я боюсь, — неожиданно признался он хриплым шепотом, — у меня нет никакого опыта. Один раз я даже отказался от близости с девушкой, когда узнал, что у нее никого не было до меня. Я боюсь сделать тебе больно.
— Ничего, я не боюсь боли, я терпеливая, — успокоила его Настя.
В самом деле, больно почти не было. Дмитрий был очень нежен и осторожен, а Настя доверяла ему так сильно, что не чувствовала ни страха, ни напряжения. Первая ночь превзошла все ее ожидания. Настя познала и истинную близость, и нежность, и страсть, и любовь. Она во всем слушалась любимого, ее тело подчинялось изгибам его тела, а вскоре Настя перестала различать, где ее тело, а где его, они слились в одно целое. И это ощущение полного слияния было прекрасным.
— Ну как ты? — спросил ее Дмитрий, когда все кончилось. Его взгляд потеплел, а в голосе появилась интонация, которой Настя никогда раньше не слышала. Ей показалось, что Дмитрий снял броню отчуждения и стал, хотя бы на некоторое время, самим собой.
— Отлично, — с улыбкой ответила Настя, — все было великолепно.