У Маши было звонкое сопрано, и она все больше пела озорные, залихватские песни, под которые сама же и плясала, поводя плечами и звеня монистами.
Когда «Цыганский двор» приглашали выступить на пирушке бизнесменов, то вечер обычно начинался с веселых песен, под которые бизнесмены, изрядно выпив, пытались танцевать вместе с «цыганами». А уже ближе к ночи, когда каждый обладатель сотового телефона начинал грустить, вспоминая маму, а может быть, должников или кредиторов, тогда наступало время триумфа Вероники. Высшим пилотажем для нее было выжать из глаз какого-нибудь квадратного, упакованного в костюм от Версаче нового русского скупую слезу. Слезы были верным показателем того, что обломится дополнительный заработок. Обычно деньги совали в руки, но как-то раз один изрядно уже набравшийся гость кинул несколько новеньких сотенных купюр прямо Веронике под ноги. Вероника тут же нагнулась, подняла и бережно спрятала деньги. В отличие от щедрого бизнесмена она не читала русской классики и не знала, что когда-то в России был обычай кидать деньги под ноги цыганкам, чтобы те топтали их.
На самом деле Веронику нельзя было назвать совсем необразованной. Когда-то она даже закончила педагогический институт, но учительницей пения никогда не работала. Она пела. Недалекая, неряшливая, не слишком добрая и не в меру завистливая в своей обычной жизни, Вероника моментально преображалась, стоило ей выйти на сцену. Эта разница была заметна всем, в том числе и самой Веронике. Ей казалось, что поет не она, а неведомая ей женщина, заключенная в ней, как в темнице. И единственный способ выпустить ее на волю — это начать петь. Иногда Вероника пугалась своего голоса, его таинственной силы. Но стоило ей замолчать, как она опять становилась самой собой, Викой Верещагиной, пока еще молодой, но все еще незамужней женщиной, хозяйкой однокомнатной квартиры на окраине Петербурга.
Вероника знала, что точно такая же квартира, но на другом конце города есть у Дмитрия. Иногда Вероника мечтала о том, какая бы отличная трехкомнатная квартира могла бы получиться из этих двух. Но Бог с ней, с квартирой, ей нужен был этот мерзкий, вспыльчивый и мрачный Зайцев, а не его проклятые метры.
Уже лет пять, с тех пор как он появился в ансамбле, Вероника не прекращала попыток завоевать его расположение. Но все безрезультатно. Конечно, она не скучала в одиночестве, у нее были мужчины, которых она небрежно называла эпизодами. Были среди них и владельцы неплохих квартир, и, возможно, из этих эпизодов вполне могло бы получиться что-нибудь полнометражное. Но каждый раз, когда ансамбль собирался всем составом и Вероника наталкивалась на обычно усталый, иногда мрачный и изредка веселый взгляд черных глаз Зайцева, она себе говорила: «Нет, Верещагина, только он». Дмитрий будоражил ее воображение, мысль об их возможной близости горячила ее кровь и заставляло сердце биться чуть ли не возле горла.
Сначала Вероника возлагала очень большие надежды на свои внешние данные. Она сидела на диетах, меняла макияж, менять цвет волос, к сожалению, запрещалось: цыганки должны быть темноволосыми. Однажды у одного знакомого химика она добыла флакончик с феромонами, веществами, запах которых должен будить в самцах дикое желание. Но все было тщетно, Зайцев тогда только поморщился и отошел подальше.
Вероника знала, да и все в ансамбле знали, что у него есть какая-то пассия в Эстонии. Изредка она приезжала к нему в гости, Зайцева же их руководитель не отпускал, поскольку Дмитрий был единственным солистом их ансамбля. Наконец, Вероника почувствовала, что эстонка сошла со сцены. И тут же, не успела она сделать последнюю и решающую попытку, появилась эта малолетка.
— Да что он в ней нашел? — готовая заплакать, спрашивала Вероника у Маши. — Ни кожи, ни рожи. Сначала с какой-то немыслимой стрижкой пришла, потом вообще чуть ли не лысая. Да она просто неполноценная, наверное! Маш, ты же цыганка, сделай что-нибудь. Приворот какой-нибудь, чтобы он только на меня смотрел, или отворот, чтобы эта тварь от него отвязалась.
— Ерунда это все, — меланхолично отвечала Маша, разглядывая свой нос в зеркальце пудреницы, — я в эти сказки не верю. Да и вообще, зачем он тебе сдался? Вечно без денег, психованный какой-то. Сколько раз богатые Буратинки тебе всякие намеки делали, кажется, есть из кого выбрать, а ты на Митьке как зациклилась, так и ни с места.