Ольга замолчала, пытаясь сдержать подступающие слезы.
— И больше вы там никого не видели? — спросила я.
— Нет, один он там был. Тоже, видно, плохо стало, вот он и спустился вниз, — ответила Ольга.
— А в туалете тоже никого в тот момент не было? — продолжала расспрашивать я.
— В каком? В женском? Вроде никого. Я по кабинкам не шарила, — машинально проговорила Ольга, думая о чем-то своем.
— И из мужского туалета тоже никто не выходил? — снова спросила я.
— Может, и выходил. Я не обратила внимания, — в голосе Ольги зазвучало напряжение.
— И на лестнице вы ни с кем не столкнулись? Я имею в виду, когда спускались вниз, — уточнила я.
— Вы тоже думаете, что Диму убили? — напрямик спросила Ольга. — Так можете об этом забыть. Дима умер от сердечного приступа.
— Откуда такая уверенность? — поинтересовалась я.
— Он последнее время на сердце жаловался. Я ему даже телефон врача давала. У меня у самой проблемы с давлением. Я года два как у этого врача наблюдаюсь, — заявила Ольга.
— А когда вы ему телефон давали, помните?
— Пару недель назад. Он в офис приходил, к Барышникову. А того на месте не оказалось. Задерживался на встрече. Дима в приемной ждал. Я его чаем поила. От кофе он отказался. Тогда и признался, что сердце последнее время пошаливает. Ну, я ему врача и порекомендовала, — рассказала Ольга.
— Не знаете, воспользовался он услугами этого врача? — спросила я.
— Не знаю. Больше мы к этой теме не возвращались.
— А Скворцову вы об этом говорили? — продолжала я допрос.
— Это тот полицейский, что по вызову приехал? — уточнила Ольга.
Я подтвердила ее догадку. Она отрицательно покачала головой.
— Пока возможности не представилось. Меня ведь еще не вызывали, — вздохнув, произнесла Ольга.
— А кому-то еще вы об этом говорили? Барышникову, например. Он знал о плохом состоянии здоровья Димы?
— Я не говорила, да и Дима вряд ли распространялся на эту тему. Он вообще не любил про болезни говорить. Со мной-то и то не знаю, почему разоткровенничался. Видно, прижало сильно. А я человек неболтливый, и Диме об этом хорошо известно, — предположила Ольга.
Тут ко мне подошел мужчина с военной выправкой и сообщил, что Скворцов соблаговолил вызвать меня на беседу. Я попрощалась с Ольгой и вышла из зала. Для опроса свидетелей Скворцов облюбовал подсобку, предназначенную для переодевания персонала. Кое-как пристроившись за низеньким столиком, он усердно выводил какие-то каракули в потертом блокноте. Было видно, что ему безмерно скучно. Когда я вошла, он оторвался от бумаг, кивком головы указал на стул, стоящий напротив стола, и спросил:
— Ну, что вы обо всем этом думаете?
— С каких это пор вас интересует мое мнение? — Брови мои удивленно поползли вверх.
— Да ладно вам! Предлагаю временное перемирие. У меня от всех этих разряженных дам и господ уже голова кругом идет. Абсолютно бесполезное занятие. И так ведь ясно, что парень умер не насильственной смертью. Надо же было этой девице так всех переполошить. — Скворцов в сердцах бросил карандаш на стол. — Из-за ее истерики придется теперь до утра с этим сбродом общаться.
— А вы не общайтесь. Распустите всех по домам, они вам только спасибо скажут. Люди устали, да и вы, я думаю, тоже, — приняла я сторону капитана. — Я вот пообщалась с секретаршей Барышникова, это устроитель праздника, и она сообщила мне, что Дмитрий жаловался на сердце. Лишнее подтверждение того, что слова девушки, у которой случилась истерика, никакого основания под собой не имеют. Вы родственникам уже сообщили?
— Помощнику поручил, — ответил Скворцов. — А вот насчет роспуска гостей, тут я не уверен. Результатов вскрытия ждать не меньше суток. Кто знает, подтвердится ли диагноз? Что, если нет? Где я потом их искать буду?
— Ну, у секретаря наверняка списки приглашенных имеются. В любой момент сможете вызвать их в отделение, — предложила я.
— Нет, нужно все-таки довести дело до конца. Мне так спокойнее будет, — заявил Скворцов. — Подпишите протокол и можете быть свободны. Уж вас-то я при необходимости точно смогу отыскать.