Нет, Марика не боялась заблудиться. Она вообще перестала бояться.
И все же — испугалась. Потому что поляна, на которую она вышла, была неправильной. И дело было не только в пожелтевшей хвое на длинных, протянутых к центру еловых лапах, не в спутанной, будто волосы на ветру, траве — нет, сам воздух здесь был другим. Марика судорожно вздохнула, один раз, другой, все пытаясь вдохнуть как следует — пока не поняла, что амулет душит ее. Он не мог душить — шнурок был слишком длинным — и все же Марика сдернула амулет с шеи и отбросила как можно дальше.
Дышать сразу стало проще, она с облегчением сделала еще пару шагов вперед — и только тут поняла наконец, где находится.
«Если увидишь поляну, где все ветви елей пожелтели — беги оттуда как можно скорее. И ни в коем случае не выходи на нее».
Марика запнулась, отступила назад. Несомненно, это был Круг — значит, ей нужно было бежать отсюда как можно скорее. Но почему? Ей было хорошо здесь. Теперь, когда амулет не мешал, Марика снова смогла видеть, понимать, чувствовать, и одно это было невероятным облегчением. Она рассмеялась и смело пошла к центру поляны, радостно оглядываясь вокруг. Впервые с ухода Кита — нет, впервые с того момента, как Кит стал сбегать в деревню — Марика вновь почувствовала себя счастливой. Свободной. Сильной.
Он вышел из Леса — серебристый мех мягко переливался в свете осенних сумерек.
— Моар, — Волк склонил большую голову.
Марика медленно поклонилась в ответ, с трудом сдерживая желание бросится к Волку и обнять его, зарыться лицом в теплый мех. Он был другом, спасением, надеждой. Как мама могла запретить разговаривать с ним?
И как Лис мог сказать, что Волк не лучше него? Конечно, Волк был лучше. Он был надежным, верным. Он никогда не предаст ее.
Глаза Волка лучились чистой лазурью.
— Ты наконец пришла. — Его голос был звучным, низким, сильным, как северный ветер.
Марика снова кивнула, все еще не веря своему счастью. Она нашла Круг, она нашла Волка. А может, он нашел ее, он вывел ее сюда?
— Значит, ты готова, — продолжил Волк.
— К чему? — вырвалось у Марики, и ей стало жаль, что ее голос совсем не похож на голос Волка — он был слабым, тусклым, невзрачным.
— Показать, что ты умеешь.
Марика задумалась. Волк наверняка имел в виду магию, и в любой другой момент она могла бы составить длинный список того, что умела — зелья, заговоры, привороты… Но это было не то. Круг явно не предназначался для колдовства простой ведьмы — иначе Дора не говорила бы о нем с таким уважением, как о чем-то, что было ей неподвластно.
Волк выжидающе смотрел на Марику, и его глаза блестели в сгущающейся темноте.
— Тебе нужно просто захотеть, — сказал он мягко — но не так, как Лис, без лживой вкрадчивости. Волк был великодушен и благороден. Он хотел помочь.
Пожелтевшие ветви едва заметно покачивались на ветру, трава оплетала ноги. Из Леса на поляну постепенно выползала тьма, растворяясь в воздухе сизой мглой. Марика посмотрела вокруг, подняла руки ладонями вверх, посмотрела на них — те едва заметно выделялись в темноте белизной кожи.
— Я хочу, — медленно начала она, чувствуя, как в голосе появляется сила, похожая на Волка, — я хочу — чтобы здесь стало светло!
Внезапно руки прожгло теплом, пробежали мурашки, как если бы они затекли — и вдруг ладони вспыхнули светом. Марика невольно отшатнулась, но руки продолжали гореть и светиться. Она невольно посмотрела на Волка — и в отблесках сияния ей показалось, что он улыбается. Марика рассмеялась, подняла руки, и вся поляна наполнилась светом, он заиграл на пожелтевших елях, отбросил тысячи бликов на пожухшие стебли, разогнал сумерки, отогнал тьму к самым деревьям. Марика завертелась на месте, все еще смеясь, и свет завертелся вместе с ней, отражаясь в голубых глазах Волка, в сотне глаз, внезапно окруживших Круг. Раздался вой, он отозвался в глубине Леса, и новые серые тени устремились к поляне, вышли из темноты. А в центре кружилась Марика, и смеялся Волк, смотревший на нее, и больше не было осени, ночи, холода — был только свет, он рождался у нее внутри и изливался наружу, останавливая саму смерть…