Марика слегка фыркнула.
— Кролики не едят белую донну. Они едят капусту. Так ты хочешь его подержать, Кристофер?
Мальчик медленно кивнул. Марика протянула кролика, и Кристофер очень осторожно принял его, вздрогнув, когда кролик слегка забил задними лапками. Марика снова фыркнула.
— Не бойся, он тебя не тронет.
Кристофер ничего не ответил, медленно поглаживая шелковистую шкурку.
— Зови меня Кит, — неожиданно сказал он.
— Кит?
— Да. Меня так зовут.
— Но тебя зовут Кристофер, — неуверенно возразила Марика.
— Да. Но папа всегда называл меня Кит.
Марика немного помолчала.
— Хорошо. Я буду называть тебя Кит.
Мальчик снова кивнул.
— А долго еще он будет таким… ручным? — спросил Кит. Марика пожала плечами.
— Не знаю. Но когда он откроет глаза, надо будет его сразу отпустить. А то он может и укусить.
Кит погладил мягкие уши.
— Скажи, Кит… — начала Марика и осеклась, закусив губу. Кит посмотрел на нее, и Марика в который раз удивилась, какими же темными, почти черными были у него глаза.
— Да?
— Тебе очень плохо у нас?
Кит опустил голову и снова принялся теребить кроличьи уши.
— Уже не очень, — неожиданно улыбнулся он, и Марика в изумлении уставилась на него.
Она никогда раньше не видела, чтобы Кит улыбался.
Когда Марика бежала от бабушки Кейзы с завернутым в платок капустным листом, в голове у нее возникла картина будущей дружбы с Кристофером. Она должна была начаться с кролика и впоследствии вырасти в нечто прекрасное и необъятное, как закатное небо. Но реальность сильно разошлась с ее ожиданиями.
Конечно, эпизод с кроликом произвел на Кита большое впечатление. Но если Марике и удалось в определенной степени завоевать его доверие, она все равно ничего не могла поделать с тем, как Кит себя вел. Теперь он стал обращать на нее внимание и даже разговаривать с ней — но иногда Марика задумывалась, не лучше ли было бы, если бы он так и продолжал молчать.
Она помнила слова бабушки Кейзы и искренне пыталась заставить себя жалеть Кита — однако ее сочувствие и внимание не могли изменить его резкий голос или привычку заноситься. Кит обожал хвастаться своим знанием городской жизни и мира вообще, а Марика — не без разумного основания — отказывалась принимать на веру все, что он ей рассказывал. Когда была такая возможность, она прибегала к помощи мамы или бабушки Лагит, которые не хуже Кита знали, как устроен мир, и потому могли в случае чего вывести его на чистую воду. Но и мама, и бабушка были рядом далеко не всегда — возвращаясь из деревни, они часто заставали обоих детей в слезах, с раскрасневшимися от злости лицами. Лагит старалась мягко их увещевать, Дора строго велела немедленно прекратить ссору — и на время в доме наступал покой. Но длился он обычно не долго.
Как-то раз Дора, устав от их непрекращающихся пререканий, выставила детей на улицу. Стояла осень, солнце уже село, и черные ели медленно качались на фоне бесцветного серого неба. Кит и Марика сначала встали далеко друг от друга, с двух сторон от крыльца, и молча слушали, как скрипят толстые стволы и шумит налетающий ветер. Потом Марика развернулась и пошла на зады, к чурбаку. Но Кит опередил ее — когда она повернула за угол, он уже сидел там, демонстративно вытянув длинные ноги.
— Пусти! — обиженно крикнула Марика, но тут же осеклась. Мама могла услышать ее из дома и еще больше рассердиться. — Это нечестно! — яростно прошептала она.
Кристофер сложил руки на груди и откинулся на стену.
— Пусти меня, Кит! — прошипела Марика зло. Кит усмехнулся.
— Ну знаешь!..
Из Леса раздался вой.
Кит замер, впившись взглядом в Лес.
Вой повторился. Настойчивый, громкий — Марика хорошо знала, как определять расстояние по звуку. Она медленно повернулась и невольно отступила на шаг, заслоняя собой Кита, который, казалось, прирос спиной к стене.
Скрипнула дверь с другой стороны дома, раздались торопливые шаги и из-за пристройки появилась Дора с горящей головней в руке. Она пробежала мимо детей и крикнула:
— Гитт, Моар! Гитт йаангаин!
Пламя резко вспыхнуло, блеснули глаза — спокойные небесно-голубые глаза Волка, — он негромко рыкнул, одним прыжком развернулся и исчез в непроглядной тьме Леса.
— Быстро в дом, — бросила Дора, не оборачиваясь. Марика заставила себя повернуться — и встретилась глазами с Китом. Его лицо было совершенно белым на фоне стены, он сильно дрожал, но продолжал сидеть. Марика тронула Кита за плечо, он вздрогнул, она тряхнула его, и тогда он поднялся и медленно побрел к крыльцу.