Внутри, на первом этаже, все напомнило Каролин квартиру Зоэ — такая же легкая, светлая, красочная обстановка. Только здесь беспрерывно звонили телефоны и всюду сновали люди.
— Внимание всем! — Зоэ положила руку на плечико Каролин. — Это моя дочка Каролин. Она невероятно талантлива, и поспорю с каждым, что она — наша будущая звезда.
Все зааплодировали. Каролин смутилась, но не слишком сильно. Осмотревшись, она заметила девочку своего возраста, которая не хлопала, как и ее мать. С ними сегодня Зоэ подписывала контракт, и они сразу же поняли, что им нечего рассчитывать на его продление.
На обратном пути домой Зоэ поинтересовалась:
— Как тебе понравилось мое агентство?
— Блеск!
— То, что я сказала там, конечно, шутка. Но, если серьезно, детка, хотела бы ты стать актрисой?
У Каролин перехватило дыхание. Эту мечту она хранила в таких глубинах души, что никогда не позволяла ей оформиться в конкретные слова.
А Зоэ провоцировала ее лукавым взглядом.
— Ну, что скажешь?
Каролин, робко соглашаясь, едва заметно кивнула головкой.
Зоэ улыбнулась, довольная своей маленькой победой.
— Хочешь, я попробую это сделать для тебя? Кивок был гораздо заметнее.
Назавтра сияющая Зоэ вошла в комнату:
— Приглуши звук, детка, — сказала она, а потом объявила: — Один из моих друзей пригласил нас сегодня на ужин. Надень то нарядное платье, что мы примеряли.
Ресторан располагался в Беверли-Хиллз и назывался “Луау”. Его расписали под полинезийскую деревню, затерянную в джунглях, — с зарослями травы, искусственными водопадами среди нагромождения камней и гроздьями тропических цветов.
Друг Зоэ по имени Джек, остроумный и обаятельный, все время смешил Каролин, якобы с ней флиртуя. Она спела ему все песенки, какие знала, и пересказала все шутки, популярные у учеников первого класса ее школы.
Он посадил ее на высокий стул, словно принцессу на трон, и специально для девочки заказал на десерт огромный шар из мороженого с орехами.
Покончив с едой, Джек повернулся к Зоэ:
— Кажется, я нашел настоящего ангела!
— Это реклама туалетной бумаги, — рассказывала Зоэ девочке, когда они уже ехали домой. — Ты будешь ангелочком, сидящим на мягком облаке. Нужно будет сказать всего одну фразу, какая мягкая эта туалетная бумага. Как думаешь, получится у тебя?
Они обе улыбались, зная, что все получится.
Поднявшись в квартиру, Зоэ прежде всего налила себе щедрую порцию напитка из графина, спрятанного в баре.
— Что ж, дело почти сделано, — сказала она. — Одна лишь закавыка — это Бартон.
Каролин нахмурилась.
— А папа тут при чем?
— Чтобы я смогла отправить тебя сниматься в этой рекламе, требуется его разрешение.
— А почему он может сказать “нет”? — Каролин разволновалась. — Он вообще не смотрит телевизор. И никогда не увидит эту рекламу.
Зоэ вздохнула.
— Мы все равно должны ему позвонить. Но он, может быть, позволит нам сделать это, если мы поймаем его в хорошем настроении. Как думаешь?
Каролин вдруг засомневалась. Она вспомнила свой уклад жизни в строгой нью-йоркской квартире, в детском саду и школе, вспомнила о манерах за столом. Она совсем не уверена, что роль ангелочка, рекламирующего бумагу для подтирки попок, впишется в эту картину.
— Я хочу, чтоб он разрешил… — Голосок ее сорвался.
— Тогда убеди его, скажи, как это важно для тебя, — посоветовала Зоэ.
Каролин не слышала телефонный разговор, но утро преподнесло ей неприятный сюрприз. У разбудившей ее Зоэ глаза были красны от слез.
— Твой папочка безнадежен! — Она разразилась смехом, похожим на собачий лай. — Он против всего — и твоей работы, и твоих визитов в Калифорнию. Завтра же ты возвращаешься в Нью-Йорк.
Каролин и Зоэ стояли друг напротив друга.
— Что ж, детка, — нарушила молчание Зоэ. — Случай уйдет, но, может, у тебя однажды и появится еще один шанс. Поживем — увидим.
Каролин не хотелось ждать, чтобы увидеть. И не хотелось возвращаться в Нью-Йорк. Но на следующее утро она была уже в аэропорту, и мать обнимала ее на прощание.
— Следующим летом? — спрашивала Зоэ. — Ты же захочешь приехать ко мне следующим летом?
Каролин, глотая слезы, могла лишь кивать. Плача, она входила в самолет, а вслед ей летели напутствия Зоэ:
— Сохрани подольше свой потрясающий загар!
Возвращаться в Нью-Йорк было тяжело. Улицы казались слишком шумными, а фрукты мелкими. Здесь не было Диснейленда. Хорошо было вернуться лишь к своему кукольному домику и Лауре. Вначале Каролин была холодна с отцом, потому что он не дал своего разрешения, но потом, уже через неделю, она забыла об этом. Калифорния стала какой-то нереальной.
Первое, что сделала девочка, вернувшись домой, — спрятала подальше старую фотографию матери. Ту притворную, которую показывал ей отец. Вместо нее у изголовья девочки появилась другая, сделанная в день, когда они были в океанариуме. На ней они вместе — Зоэ и Каролин, — смеясь, поедали мороженое. Здесь была настоящая Зоэ, такая, какой ее хотелось видеть всегда.
Месяц спустя Каролин вместе с няней смотрели вечером по телевизору “Дорога-66”. В рекламной паузе вдруг появился новый ролик. Крохотная золотоволосая девчушка, наряженная ангелочком и сидящая на облаке, распускала рулон туалетной бумаги.
— Она мягче и нежнее облаков, — говорила девочка.
“На ее месте могла быть я”, — с горечью подумала Каролин.
Каролин уже десять. Она довольно высокая, волосы выросли ниже талии. Она учится играть на пианино, ходит на уроки балета и пробует вязать крючком. Жизнь ее протекает хорошо. Заканчивается пятый класс. После уроков она читает, гуляет в парке и забавляется своим кукольным домиком. Продолжает карточные игры с Лаурой по вечерам. У нее нет друзей, но это нормально — ей больше нравится одиночество.
Теперь Зоэ звонит ей часто, посылает всякие подарки. Каждое лето Каролин приезжает к ней на месяц, возвращаясь с обновками и потрясающим загаром.
Отец все так же занят, все так же мотается в командировки, а новой подружки у него нет уже больше полугода. Каролин думает, он уже устал их искать. Это тоже нормально. Ей вообще хорошо оттого, что жизнь ее именно такова.
Однажды субботним вечером отец решил устроить прием. Приемы и вечеринки у них в доме бывали нечасто, поэтому Каролин и Лаура разволновались.
В день приема Каролин с утра не отходила от Лауры, чистила столовое серебро и разглаживала салфетки. Потом долго нежилась в пенной ванне. Надев зеленый костюм, она еще повертелась перед зеркалом, репетируя гостеприимство.
Вечеринка ей понравилась. Все дамы в голос твердили, какая она хорошенькая, и как Бартону повезло, что у него такая дочка. Только перед тем, как гости уселись за ужин, она, пожелав всем спокойной ночи, отправилась в свою комнату. В девять заглянула Лаура, напомнив, что пора спать.
Едва закончив чистить зубы в ванной, девочка услышала вкрадчивый стук в дверь. Она открыла. Одна из гостей, хрупкая блондинка, стояла на пороге:
— Привет! Я Мэг. Можно к тебе?
— Вам не понравилась вечеринка? — спросила Каролин.
— Видимо, я как-то не создана для них, — со вздохом призналась Мэг.
Каролин пригласила гостью войти.
— Можно, я посмотрю твои книжки?
— Конечно.
Мэг подошла к полкам и, тихонько всхлипнув, достала томик сказок Андерсена.
— Вот что я больше всего люблю. — Она перелистала страницы. — Ты помнишь “Елку”?
Нет, Каролин не помнила этой сказки. И Мэг, усевшись в кресло, принялась читать ей вслух.
Даже Каролин могла прочесть лучше, тем более что Рождество наступит еще очень не скоро. Но девочке нравилось, как читает Мэг. Так, будто ее действительно заботит судьба маленького дерева.
— Хочешь, я тебе еще почитаю? Например, “Дикие лебеди”, — спросила Мэг.
Каролин обожала эту сказку, но знала, что Мэг ждут там, внизу, на вечеринке у взрослых.