— Я хотела такую больше всего на свете! Как ты узнала?
— Зоэ волшебница, — улыбнулась мать.
Каролин подумала, что мать каким-то секретным способом, ведомым лишь ей самой, знала все, что происходит в маленькой головке девочки, начиная с самого ее рождения.
Вечером Зоэ задержалась в комнате Каролин:
— Не могу поверить, как я могла прожить без тебя столько лет.
Каролин помолчала.
— Почему ты не звонила и не спрашивала обо мне ни разу?
Зоэ вздохнула, присела на край дивана и погладила ручонку дочери.
— Милая! Я думала, что так будет лучше. Ты была за три тысячи миль от меня и жила своей, совсем другой жизнью. Я не хотела тебя…
Карелии вспомнила, как однажды обмолвился отец:
— Волновать?
— Да, — сказала Зоэ. — Именно так. Но теперь, когда я тебя узнала, дорогая моя, тебе надо постараться не очень привязываться ко мне. Нам будет плохо друг без друга.
Буквально в считанные дни Каролин освоилась в Калифорнии. Ее сразу окружили друзья, с которыми каждое утро можно играть у бассейна. Калифорнийское солнце, радостно сияющее над головой, огромные апельсины, которыми постоянно кто-то угощает, — все было замечательным. Она рассказывала своим новым друзьям о Нью-Йорке, о театрах на Бродвее и о Центральном парке. Робкая в родном Манхэттене, в Калифорнии она вдруг освободилась от этих оков. Ведь эта жизнь была совсем другой, какой-то нереальной, все здесь было невзаправду, поэтому и волноваться не стоило.
С утра, вдоволь наплававшись в бассейне, она сидела в гостиной, почитывая “Близняшек Бобси” или переключая телеканалы. Иногда Зоэ нужно было отправляться в свой голливудский офис, тогда Кларисса, пожилая соседка, присматривала за Каролин. Но чаще Зоэ оставалась дома. Целые утра она проводила за закрытыми дверьми, разговаривая по телефону. Время от времени Каролин слышала ее крики. Она надеялась, Зоэ кричит не на своих ребятишек, которые светятся в телешоу, но полагала, что в этом нет ничего страшного, раз Зоэ после этих разговоров улыбалась.
— Поставила очередного продюсера на колени, — довольно говорила она.
Ближе к вечеру они обе отправлялись на поиски приключений.
— Лови момент, чтобы познакомиться с нашей малюсенькой Калифорнией, — шутила она. — Открой глазки пошире — что упустишь, того уже не вернешь.
Приключения эти были великолепны. Однажды они объелись орешками в шоколаде на фермерском рынке. В другой раз отправились на миниатюрное поле для гольфа. Оно было словно маленький мир, напоминающий кукольный домик, с ветряными мельницами, замком и церковью. Потом ездили в океанариум, где Каролин увидела, как огромная, черная, блестящая рыба плавает кругами за толстым стеклом.
— Это акулы? — спросила она мать.
— Это режиссеры. Все режиссеры акулы, — объяснила Зоэ.
Она засмеялась своей старой шутке, и Каролин тоже засмеялась, будто слышала это уже тысячу раз.
В субботу Зоэ разбудила дочь пораньше.
— Одевайся, — скомандовала она Каролин. Они наспех позавтракали. Ни бассейна, ни телевизора, ни телефонных переговоров. Они запрыгнули в машину и ехали, ехали, пока не въехали на дорогу, обсаженную апельсиновыми деревьями.
— Куда мы едем? — без конца спрашивала Каролин.
— Увидишь, — только и отвечала Зоэ.
И наконец Каролин увидела. Прямо на их пути возвышалась невероятная, огромная гора со снежной шапкой на вершине.
— Смотри!!! — закричала девочка.
— Добро пожаловать в Диснейленд, — засмеялась Зоэ.
Диснейленд был фантастичен. Диснейленд был как воплотившаяся мечта. Каро и Зоэ побывали на всех аттракционах — Питер Пен, Алиса в Стране чудес, Дикие гонки, но лучшей — самой любимой — стала Гора Маттерхорн. Они четырежды скатились с нее на санках. Зоэ кричала во все горло. Когда они катились в последний раз, ее шарф улетел, развеваясь и трепеща на ветру. Они смотрели, как он плавно скрылся за темной горой.
— Жаль шарфик, — сказала Каролин, когда они закончили кататься.
— Ничего, — улыбнулась ей Зоэ, — всю свою жизнь, когда бы ты ни пришла на Маттерхорн, ты будешь думать обо мне.
— Сегодня день покупок, — однажды сказала Зоэ. — Ты хочешь что-нибудь купить себе?
Конечно, Каролин уже давно знала, что именно ей хочется. Она видела в телерекламе чудесную куклу, “Милая Крошка” — так она называлась. У куклы был своя кроватка и детский стульчик.
— Звучит тошнотворно, — высказалась Зоэ. — Пошли искать.
С этими словами они вошли в магазин игрушек. Каролин обшарила взглядом каждую полочку в магазине. Наконец Крошка нашлась, но кроватка и стульчик были безнадежно испорчены.
— Совсем недалеко отсюда есть такой же магазин, — попыталась утешить ее Зоэ. — Заглянем туда.
Но Каролин крепко держала Крошку в своих руках. Она так хотела именно эту куклу. Гораздо больше, чем все остальное. Вдруг в соседнем магазине вообще не окажется этой Крошки? Кто поручится, что она там есть — с мебелью или нет? А вдруг Зоэ устанет и скажет, что ей надоело ездить по магазинам? Каролин не имела права рисковать.
— Это ничего, — сказала она, держа в руках весь испорченный набор. — Эта Крошка тоже подойдет.
— Ты уверена? — Да.
Они купили ее. Идя обратно, они вдруг обнаружили, что в другом магазине игрушек витрина просто ломилась от всех этих Крошек, вполне целых, невредимых и в полном комплекте.
Зоэ остановилась и поглядела на Каролин:
— Думаю, это послужит тебе уроком на всю жизнь.
Каждый вечер перед сном Зоэ задерживалась в комнате дочки, чтобы поговорить. Развернув кресло поудобнее и опустив портьеры, она усаживалась на край разобранного диванчика и закуривала сигарету. Карелии внимательно следила, как яркая красная точка описывает в темноте дугу, словно маленькая звезда в небе.
Однажды Зоэ завела речь о Бартоне.
Каролин не представляла, что именно хочет услышать Зоэ.
— Он все такой же, каким я помню его? Каким Зоэ помнила ее отца, Каролин не имела представления. Только догадывалась.
— По-прежнему все время работает? — Да.
— Что ж… он так и не изменился. — У Зоэ начал срываться голос. — У него есть кто-нибудь?
— Нет. Не думаю, что есть. Зоэ покачала головой:
— Ему обязательно кто-нибудь нужен. Он не тот человек, что может долго жить в одиночестве. Только он сам об этом не знает.
Осторожно взглянув на Каролин, Зоэ все же спросила:
— Значит, ты счастлива? С ним, в Нью-Йорке?
— Да, — честно призналась девочка.
— Это хорошо.
Интересно, как бы повела себя Зоэ, если б Каролин заявила, что она несчастлива с отцом? Сделала бы ее мать так, что ей не пришлось бы возвращаться в Нью-Йорк, а остаться жить здесь, в этой чудесной квартире, в этой чудесной солнечной Калифорнии?
Девочку одолевали сомнения. У нее тогда не будет отца и противной слякотной нью-йоркской зимы, зато будет сплошное калифорнийское солнце. Не будет Центрального парка и Лауры. Заменят ли их Диснейленд и постоянное присутствие Зоэ рядом?
Об этом следовало поразмыслить.
Каролин нравилось, что Зоэ обращается с нею, как со взрослой. Она запросто болтала с Каролин о своих ухажерах, очень смешно передразнивая их, о своей работе и детях, которых она выуживала из толпы и поставляла на ТВ. Все они такие чудесные поначалу, зато потом напрочь забывающие о той, что помогла им ступить на дорожку славы.
— Им хочется получить луну с неба, но, как только начинаешь с ними возиться, они машут ручкой и уходят в Агентство Уильяма Морриса. Шиш они там добьются, но дуракам закон не писан, — с тоской признавалась Зоэ и тут же добавляла: — А вот ты, милая детка, с моей помощью по-настоящему засияла бы на экране.
Однажды Зоэ нужно было попасть в свой офис, чтобы подписать контракт с очередным клиентом, и она взяла Каролин с собой. Они долго пробирались к Голливуду. В отличие от сияющего Вествуда этот район казался девочке слишком темным и мрачным. Однако агентство Зоэ располагалось в тихом переулке со старыми домиками и мощеными дорожками.
Мраморные ступени, по которым поднялась Каролин, вели к входной двери с табличкой веселого оранжевого цвета: “Детишки Зоэ”.