Гатри Хэйес был не в руднике, как ожидала Каролина. Он стоял, склонившись над корытом для стирки. Рукава рубахи были закатаны вверх, обнаженные руки были в мыльной пене. Каролина заметила, как он завозился с повязкой на глазу. Затем он направился к ней ленивой походкой мимо ряда постиранных брюк, развешанных на веревке для сушки.
— Хелло, мисс Чалмерс, — приветствовал он Каролину в свойственной ему дерзкой манере. Хэйес держал руки на бедрах. Шляпы на нем не было. Его густые каштановые волосы блестели на солнце.
Держа в руках поводья, Каролина несколько подалась вперед на сиденье коляски и искоса посмотрела на Хэйеса.
— Могу поклясться, что вчера вы носили повязку на правом глазу.
Хэйес потрогал повязку и опустил руку.
— Вы ошибаетесь, мисс Чалмерс, — вежливо сказал он.
Каролина выпрямилась и крепко привязала поводья к рычагу тормоза.
— Я так не думаю, — ответила она. — Я редко ошибаюсь в подобного рода вещах. У меня хорошая память на детали. Помогите мне, пожалуйста, сойти.
Чуть помедлив, он направился к ней. Когда Хэйес взял Каролину за талию, она пожалела о своей просьбе: она почувствовала необыкновенное волнение от прикосновения рук Хэйеса.
У Каролины перехватило дыхание. Лицо ее вспыхнуло. Она поняла, что Хэйес заметил ее состояние. Он улыбался кривой усмешкой и не сводил взгляда с ее губ. В какое-то мгновение ей показалось, что он не остановится перед тем, чтобы поцеловать ее.
Но вместо этого, к глубокому облегчению и безграничному разочарованию Каролины, он позволил ей выскользнуть из его рук. Она стояла, все еще дрожа всем телом. Хэйес находился так близко от нее, что она ощущала запах его горячего тела.
— Вы знаете, — сказал он спокойным тоном, — не совсем безопасно появляться здесь одной.
Сердце Каролины учащенно забилось. Она почувствовала, как ложбинка между ее грудями покрылась влагой.
— Но ведь вы джентльмен, — сказала она неуверенно.
Его зеленый глаз сверкнул:
— Если вам так угодно, мисс Чалмерс.
— Может быть, вы пропустите меня? — попросила Каролина, затаив дыхание. Хотя был только апрель и с гор тянуло свежим ветром, она ощущала августовскую жару.
— Конечно, — ответил Хэйес, однако не сдвинулся с места. А в следующее мгновение он притянул ее к себе и жадно прижался губами к ее губам.
Каролина вздрогнула, словно от удара молнии. Поцелуй Хэйеса так отличался от случайных, воровских поцелуев Ситона во время их совместных прогулок, или в гостиной, когда поблизости не было мисс Фоуб и мисс Этель. Губы Гатри были теплыми и мягкими, а язык таким искусным. Каролина закрыла глаза, чувствуя крайнее возбуждение: ее собственный язык, повинуясь растущей страсти, производил встречное движение.
Наконец Хэйес прервал поцелуй. На губах его появилась прежняя ленивая усмешка. Его руки все еще держали Каролину за талию.
— Целовал ли вас так когда-нибудь ваш приятель? Тот самый джентльмен, которого, как вам кажется, вы любите?
Каролина в гневе вырвалась из рук Гатри.
— Конечно, — солгала она. — Он всегда меня так целовал!
На лице Гатри появилась самодовольная ухмылка.
— Так ли это? — Он словно дразнил Каролину. Затем он беззаботно вернулся к корыту с бельем.
— Это был экзамен, учительница. Выдержали вы его или нет — трудно ответить. Вам кажется, что вы любите Ситона Флинна. На самом деле вы его не любите.
Каролина молча с изумлением наблюдала, как он вытащил из мыльной пены голубую хлопковую рубашку и бросил ее в ведро с чистой водой. Прополоскав рубашку, он выжал ее, хорошенько встряхнул и со знанием дел повесил на веревке рядом с брюками.
— Что тебе здесь нужно, Каролина? — наконец спросил он, наблюдая за ней и направляясь к корыту за следующей рубашкой.
Она попыталась ответить, но голос не повиновался ей. Наконец, решив не реагировать на его возмутительное поведение, она сказала:
— Я приехала сюда, чтобы узнать ваше решение насчет мистера Флинна.
Он пожал плечами.
— Я еще не принял решения, — сказал он, усердно стирая другую рубашку при помощи рифленой алюминиевой доски.
Каролина начала прохаживаться у костра. Она никогда не видела раньше стирающего мужчину. Зрелище это поразило ее. Она понимала, что должна сесть в свою коляску и уехать, но не могла заставить себя сделать это.
— Удивительно, что вы не женаты, мистер Хэйес, — сказала она.
— После такого поцелуя, — ответил он, нахально подмигнув ей, — думаю, тебе лучше называть меня Гатри.
Каролина отвернулась, сложив на груди руки. Она была уверена, что каждый миллиметр ее кожи был красным от стыда. Когда она вновь повернулась к Хэйесу, тот, как ни в чем не бывало, полоскал рубашку, при этом бицепсы на его загорелых плечах вздувались мощными буграми.
— Так как же? — спросил он, ожидая ответа Каролины.
— Вы мне ставите условие? Я должна называть вас только по имени, я вас правильно понимаю?
Он кивнул.
— И если я соглашусь, вы обещаете спасти мистера Флинна?
— Нет, — ответил он, встряхивая мокрую рубашку и вешая ее на веревку для белья.
— Но ведь это не игра! Жизнь человека в опасности, мистер Хэйес! — вскричала негодующе Каролина.
— Гатри, — поправил он ее невозмутимо. — Между прочим, во время грабежа дилижанса тоже оборвалась чья-то жизнь.