Подняла взгляд, а Владимир смотрит на меня. «Нравится?» — прочитала по его губам, утопая в черных глазах. Помотав головой, воздух сотряс смех мужчины. Бархатных, хриплый. Сердце забилось внутри, как сумасшедшее, стоило Владимиру повернуться ко мне лицом и пройтись взглядом по мне с ног до головы. Потемневшим, жадным, пугающе диким…
«А мне нравится, — прочитала я по его губам. — Тебе идет мой подарок, Каролина».
Дыхание кончилось в легких, я задохнулась. Владимир сделал шаг назад, я испуганно шепнула:
— Нет!
«Да!» — снова его шевелящиеся в такт шуршания деревьев на улице губы вызвали мурашки на коже.
Каждый кубик пресса оттенялся в слабом освещении. Стальной, будто высеченный из камня… Мышцы на руках перекатывались при ходьбе, а вены оплетали их, словно молнии. Странное, незнакомое мне томление возникло в животе, как тайфун. Испугавшись, я еще раз мотнула головой и влетела в комнату, как ошпаренная.
Замка на двери балкона не было, ручка с обеих сторон. Сидя на краю постели, я не сводила с нее взгляд и ждала, когда Он войдет… Ждала так же сильно, как и боялась.
— А вот и я! — дверь ванной комнаты распахнулась, вместе с Марком в комнату влетел аромат горячего шоколада. На парне было лишь одно крохотное полотенце, обмотанное вокруг бедер. С удивлением я заметила, что нехотя сравниваю отца и сына… И, если быть честной, тело Марка сильно отличалось от Владимира. Небо и земля.
Понявшись на ноги, я покрутилась перед мужем. Ткань облепила кожу, наверняка делая рубашку совершенно прозрачной. Марк повел бровью, ничего не произнеся, и тогда я сама ринулась к нему, буквально набросившись с самым жадным поцелуем, на который только была способна.
— Я хочу тебя, — прошептала ему в ухо, плавно пробираясь ладонью вниз. — Если тебе так важен душ, то давай примем его вместе? Нет сил ждать!
Пересилив себя, буквально пойдя на сделку с совестью и собственным достоинством, я накрыла его член ладонью и испугалась так, как никогда ранее. Это было слишком для девственницы, слишком для меня… Благо достоинство парня было готово к процессу, налитым кровью и полным желания.
— Стоп-стоп, малыш! — нервно хохоча, Марк отодвинул меня от себя силой, а сам шмыгнул к постели. — У нас целая жизнь впереди! Может, первый раз устроим идеальным? — он насмешливо оценил меня, заставляя покрыться румянцем. — Хочу, как минимум, чистую женщину. Могу получить такую малость?
В тот вечер я намывалась так тщательно, будто на коже засохшая тройная штукатурка. Кожа ныла, пекла, болела… Лишь тогда закуталась в плотный белый халат, забросив ночную сорочку. И если меня могло застигнуть большее разочарование в этой жизни, так это спящий без задних ног муж в брачной постели.
Ощущая себя ничтожеством, я выбежала на балкон и нервно побила пальцем стеклянное ограждение.
— Тебя можно поздравить? — хриплый тихий вопрос позади выбил душу из тела. Я едва ли не вывались через перекладину, когда увидела в метре от себя стоящего Владимира. Он откидывал третью пачку сигарет в сторону, приступая к четвертой.
— Что?! — воскликнула я, мечтая провалиться свозь землю. «Как давно Орлов сидел тут? Зачем? Почему?» — вопросы вторгались в голову, ответов не наблюдалось.
— Говорю, — рыкнул тот, на этот раз требуя ответа, — тебя можно поздравить с успешной брачной ночью?
Этот взгляд… Он сжимал мою шею, душил до потери сознания… Но сейчас к общему пугающему настрою Владимира примешалось нечто еще. Нечто тревожное.
— Да, — кивнула я, улыбаясь. Приняв единственное правильное решение, что лучше съем свои волосы, чем признаюсь этому мужчине, что в первую брачную ночь муж не желал секса со мной. — Спасибо.
Он хмыкнул, спокойно, даже равнодушно. И все же его пальцы разорвали на двое пачку сигарет, словно это листок бумаги.
— Что же, — усмехнулся он, как опасное животное, грубо отчеканив по слогам: — Проваливай.
— Что, простите? — от тона разговора Орлова стало мерзко, жутко.
— Вернись. В. Свою. Спальню, — рыча, отделяя каждое слово, не моргая, поставил перед фактом Орлов. Мы встретились взглядом, и я поняла: не сделай этого, произойдет нечто плохое. Орлов больше за себя не ручался. Оскалившись, он хлопнул в ладоши, отчитывая мое время. — Живо!
И я исполнила просьбу, но ночью так и не смогла сомкнуть глаз.
Отъезд
— Что значит, — сделав краткую паузу из-за осевшего на нервной почве голоса, я прочистила горло и продолжила более смело, — «мы уезжаем»?