— Прекрасно, — заметил он, — я рад, что ты уже на ногах. Не хотелось бы застать тебя врасплох. — Он помолчал, задумчиво поглаживая бороду, потом насмешливо прищурился и добавил: — Хотя, с другой стороны, если подумать…
Каролина покраснела.
— Пожалуйста, не продолжайте!
Она принялась заплетать косу, краем глаза наблюдая за Алексом. Он снял рубашку, казавшуюся влажной, и надел другую — из грубой ткани, с открытым воротом. В движениях Алекса Каролине чудились грация и мощь, свойственные животному. Своими повадками он напоминал большого дикого зверя из породы кошачьих — вроде пантеры. Алекс подошел к зеркалу, собрал в кулак свои черные волосы и стянул их сзади тонкой полоской кожи. Каролина между тем мучилась с косами, жалея, что у нее только две руки. Наконец она свернула на уровне ушей кольца из кос, а Алекс проворно завязал на них два аккуратных атласных бантика. Их глаза встретились в зеркале. Каролина смотрела на него так серьезно, что Алекс испытал горькое раскаяние. «Боже правый, должно быть, я спятил, — подумал он, — если у меня вдруг проснулась совесть — в моем-то возрасте!»
Каролина увидела, как глаза Алекса сделались вдруг непроницаемыми. Схватив девушку за локоть, он развернул ее и почти вытолкнул из комнаты. В гостиной было тепло и аппетитно пахло. На столе уже стояли приборы и ярко расписанный керамический кофейник. Увидев блюдо с дымящимися бисквитами, девушка застыла, не веря своим глазам.
— Алекс, неужели это настоящие бисквиты? Откуда они здесь?
— Конечно, настоящие. Я их только что испек, — спокойно ответил он.
— Вы?! — Каролина изумленно уставилась на него.
— Дитя мое, скоро ты убедишься, что я умею делать все. А теперь, мадемуазель, будьте так любезны, перестаньте болтать и живо за стол! Я предпочитаю горячий завтрак остывшему. Отведав бисквитов, Каролина поняла, что Алекс прав: горячие, облитые медом, они буквально таяли во рту. Пища богов, да и только! Кофе оказался таким ароматным и крепким, что вскоре девушка ощутила прилив сил. Налив себе вторую чашку, она откинулась на спинку стула и оглядела комнату;
У входной двери лежала туша огромной индейки.
— А это откуда?
— Я подстрелил ее. Уж не думаешь ли ты, что она свалилась с потолка или ее принесло ветром?
— Подстрелили?! Сегодня?
— Ну, разумеется, сегодня, — ответил он равнодушно. — Мы ведь должны что-то есть, не так ли?
Каролина никогда еще не видела индейки такой величины. Хорошо, что она любит мясо, ибо, судя по всему, в ближайшие несколько дней оно станет их основной пищей.
После завтрака Каролина пошла осматривать дом. По планировке это был классический образец голландского колониального стиля — три комнаты в длину и одна — в глубину. Напротив гостиной располагалась детская, где стояла кроватка на колесиках. Каролина прослезилась, увидев одиноко лежащий на полу забытый старенький волчок.
В глубине дома, за гостиной, находилась ткацкая, которую, как объяснил Алекс, он сам помогал строить в прошлом году.
— Уоллингхэмы не могли примериться с тем, что им придется уехать. Они здесь так рационально все устроили! Джеймс надеялся, что если их хозяйство станет абсолютно самостоятельным, а они сами будут держаться подальше от соседей, их наверняка оставят в покое. Он полагал, что отдаленность — их спасение, а Элизабет упорно цеплялась за предрассудок, что Америка — колыбель свободомыслия. Какая глупость!
Пытаясь отвлечь Алекса от мрачных мыслей, Каролина указала на горшки с красками.
— Где они это взяли?
—Кое-что я привез им прошлой весной, например, индиго для голубой краски, но большую часть красок они изготовили сами. Оранжевая получена из ноготков, зеленую делают из соцветий золототысячника. Красную Элизабет, вероятно, извлекла из клюквы или сумаха, а то даже из кизила. На желтую краску пошла луковичная шелуха; черника или ядовитый плющ — на лиловую. А черная, думаю, приготовлена из коры ольхи.
Каролине хотелось спросить, откуда он все это знает, но промолчала. Ткацкий станок занимал почти всю комнату. Кроме него, здесь стоял только большой буфет. На его просторных полках разместились тарелки, блюда, деревянные миски и кое-что из продуктов — мука, соль, патока, сушеные яблоки, морковь и джем.
Когда они вернулись в гостиную, Алекс начал чистить индейку, собираясь зажарить ее на вертеле, а Каролина принялась мыть посуду после завтрака. Покончив с этим, она подвинула стул поближе к книжному шкафу и решила взглянуть, что в нем. Все книги были в хорошем состоянии. Каролине показалось, что она узнает имена многих авторов: Ричардсон, Босуэлл, Аддисон, Джонсон, Марло и Шекспир. Взяв томик сонетов Шекспира, она заметила за книгами, у задней стенки шкафа, какую-то пожелтевшую бумагу. Это оказались газеты, тщательно сложенные и, видимо, по каким-то соображениям спрятанные от посторонних глаз. Каролина оглянулась. Алекс стоял спиной к ней и возился с индейкой.
— Алекс?
— Да? — Он не поднял головы. — Черт возьми, однако этим делом следовало бы заниматься на улице.
— Алекс, не подойдете ли сюда на минутку?
Он выпрямился, вытер руки полотенцем и подошел к Каролине.
— Что ты делаешь, Каро? Зачем ты вытащила все эти книги? Надеюсь, ты не думаешь, что мы проторчим здесь так долго! — Голос Алекса звучал сухо, и, стремясь растопить лед, Каролина одарила его сияющей улыбкой, и на щеках ее появились ямочки.
— Конечно, нет! Я просто полюбопытствовала, что там такое.
Она указала рукой на газеты. Алекс заглянул в шкаф. Его макушка оказалась в нескольких дюймах от лица Каролины. Она смотрела на его густые темные волосы, не в силах отвести взгляд, и с трудом подавляя желание дотронуться до них.
Каролина вдруг вспомнила, как прошлой ночью касалась их, и тут же покраснела до корней волос. Все это казалось сейчас каким-то странным сном, однако, вовсе не кошмарным. Осознав это, она ощутила неловкость и смутную тревогу.
— Ах, вот оно что, Каро! — воскликнул Алекс.
Каролина вздрогнула, когда его голос вернул ее к реальности. Он вытянул газеты из тайника и, пролистав их, печально улыбнулся.
— Здесь нет ни сокровищ, ни тайны. Думаю, Джеймс спрятал эти газеты, опасаясь обыска. — Алекс подошел к камину и бросил газеты в огонь. — Это копии «Ройял газетг». Во время войны ее издавал в Нью-Йорке Джеймс Ривингтон. Газета известна тем, что поддерживала тори. Однако недавно до меня дошли слухи, что Ривингтон постоянно снабжал секретной информацией Вашингтона. Думаю, в свете этого Уоллингхэм выглядит довольно глупо, верно? Он очень восхищался Ривингтоном, якобы имевшим мужество поступать согласно своим убеждениям. Что ж, надеюсь, Джеймс не узнает правды.
— Вы считаете, что мистер Уоллингхэм во всем ошибался? То есть и в отношении войны, и в отношении Англии?
Алекс поставил ногу на каминную решетку и задумчиво посмотрел в окно.
— Честно говоря, он мне нравился, и я, конечно, не отрицаю, что Джеймс храбр и умен. Но он как бы отрывался от реальности, когда дело касалось Британии или короля Георга… и прочих тем, связанных с войной за независимость. Джеймс жил с этими представлениями всю жизнь, на их основе у него сложились определенные принципы. Королю Георгу он был предан так же, как Элизабет или, скажем, Богу. Полагаю, Джеймсу вообще не стоило приезжать в Америку. Конечно, живи он в городе, поближе к реальной жизни, его воззрения получили бы иное развитие. Алекс оторвал взгляд от огня и посмотрел на Каролину. Его глаза потеплели от сострадания к другу. — Но признаться, я не очень в это верю. Поэтому рад, что Уоллингхэмы не потеряли в Америке ничего более ценного, чем этот дом. Предчувствую, что в Англии они будут счастливее.
— Вы думаете, они могут вернуться?
— Откровенно, говоря, нет.
Алекс занялся индейкой, и весь следующий час не произнес ни слова. Однако, ощипав ее, выпотрошив и насадив на вертел, он пошел к Каролине. Она сидела в спальне и чинила его порванную рубашку. Алекс опустился на кровать рядом с ней. Каролина замерла, ибо ей показалось, что он собирается поцеловать ее. В его глазах сверкало безрассудство, однако Алекс откинулся на спину и растянулся на покрывале, поглядывая на девушку.