Эдька постоял еще немного и вернулся в свой домик. Сначала он лег на скрипящую кровать, помечтал какое-то время. Он думал о Принцессе, о ее красоте, об аромате моря, исходящего от ее тела, о приятном щемящем чувстве, которое возникло сегодня и которое обещало вырасти в нечто большее. Он вспоминал разговоры на пляже, и думал, все ли он правильно сказал и сделал. Эдька не спал, он смотрел вверх и прямо перед ним маячил образ Принцессы. Так прошел, наверно, час.
Внезапно Эдька поднялся. Какая-то мысль вдруг появилась в его голове. Он одел обувь, и пошел в сторону «комсомольского» домика, где жил Здена. Уже было очень темно. Подходя к домику с задней стороны, он понял, что в домике что-то происходит, есть какое-то движение, слышен какой-то шум. Неосознанно, повинуясь какому-то внутреннему приказу, Эдька подошел к домику и попытался заглянуть в щель, через которую пробивался свет. Было две вертикальных щели, на расстоянии примерно в сорока сантиметрах друг от друга, в каждую из них можно было заглянуть по отдельности. Щели были очень узкими, практически в них не было ничего видно, но если смотреть в каждую поочередности, то можно было составить себе картину того, что происходит в домике.
– Крови совсем не было, а я боялась, – Эдька услышал голос Принцессы, как ему показалось, радостный.
– Работает профессионал, – прозвучал довольный голос Здены. – Теперь сядь сюда.
Послышался скрип кровати. Эдька заглянул в одну из щелей и увидел, что Здена стоит перед кроватью голый. Видна была только часть его худой спины и попы. А в другую щель Эдька увидел прекрасные волосы Принцессы. Принцесса сидела на кровати перед Зденой и ее голова слегка ходила взад вперед.
– Молодец, ты стараешься, – сказал Здена. – Поиграй, поиграй.
– Мне нравится, – послышался голос Принцессы, который звучал как открытие. Принцесса сказала это так, как говорят люди, которые пытаются говорить с полным ртом пищи.
Эдька был в оцепенении, но иногда на автомате отклонялся влево или вправо, чтобы посмотреть в ту или другую щель.
– Тебе со мной хорошо? – спросила Принцесса слегка с опасливой интонацией. Очевидно, она переживала, делает ли она все хорошо по сравнению с теми девушками, которые были до нее у Здены, включая ее любимую подругу Вику.
– Все нормально, не переживай, – деловито сказал Здена, с интонацией человека, который делает свою повседневную работу, которую хорошо знает.
– Теперь встань на пол, – сказал Здена.
– А почему не на кровать? – спросила Принцесса.
– Она сильно скрепит, и на полу это будет делать удобней, – ответил Здена.
Послышалось движение и снова голос Здены.
– Нет, не так, встань вот так.
Эдька снова заглянул в щели и увидел, что Принцесса стоит на четвереньках, а Здена пристраивается к ней сзади.
– А это не унизительная поза? – послышался слегка взволнованный голос Принцессы. – Может не надо туда? Я боюсь, будет больно.
– Не боись, глупышка. А сюда было больно? – спросил абсолютно спокойно Здена.
– Нет, – ответила Принцесса.
– Ну и туда не будет, – сказал Здена. – Я же смазываю. Ты же сама говорила, что хочешь все попробовать.
Эдька наблюдал, как в течении одной, а может двух, а может пяти минут Здена делал какие-то манипуляции у зада Принцессы, которая слегка постанывала.
– Молодец, хорошо помылась, – наконец сказал Здена и привстал. Принцесса громко застонала, почти закричала.
– Терпи, – сказал коротко Здена и продолжил свое дело. Крики и стоны Принцессы стали глуше, ритмичнее в такт движениям Здены.
– Вот так, получи, шлюха, – слегка задыхаясь сказал Здена. – Нравится тебе?
– Да, очень, – сдавленно сказала Принцесса, продолжая стонать, и продолжила, прерываясь на каждом слове в такт движениям Здены. – Сов-сем дру-гие ощу-щения.
– То-то, – довольно произнес Здена и вдруг властно приказал: – А ну говори: «Я шлюха».
– Я – шлюха, – выдавила из себя Принцесса.
– Громче! – крикнул Здена.
– Я – шлюха! – громко крикнула Принцесса.
Тут Эдька очнулся, и убежал на берег моря, не в силах больше это слушать. Ошеломленный, он подбежал к самой воде. Здесь было очень тихо, море едва плескалось, не было слышно голосов людей, здесь не было Принцессы, Здены, никого. Эдька зарыдал, и не в силах остановить свои слезы, пошел по пляжу в сторону Затоки. Пляж был совершенно пустыным, так как в советское время ночью было запрещено на нем находиться, а пограничники шарили по кромке моря своим мощнейшим прожектором. Когда луч прожектора приближался, Эдька интуитивно падал на песок, чтобы его не заметили, лежал какое-то время и рыдал в остывавший песок, который принимал его страдания, затем снова вставал и ошалело брел дальше. Эдька шел по темному пустому огромному пляжу и рыдал, сам не зная почему. То ли он сожалел о своей погибшей любви, то ли о том, что он не смог проявить себя как мужчина, то ли о том, что он проиграл партию, что не он, несмотря на все свои старания и достоинства, обладал плотью неземной красоты, а это сделал совсем другой человек, который, как казалось, не сделал для этого никаких усилий, и вряд ли был этого достоин. А может быть тут было что-то еще, разочарование, что красота оказалась какой-то другой, не такой, как он ожидал, и что для нее оказалось важным не высокий полет Эдькиной души, а нечто совсем земное и плотское. Эдька не понимал, почему так произошло, ведь так не должно было случиться, а оно случилось. Постепенно он успокоился, свежий морской воздух, и природа способны излечить любую тоскующую душу. Эдька зашел очень далеко, дошел почти до Затокского моста, нашел теплое местечко в лодке, которая стояла на рельсах в двадцати метрах от кромки моря, лег и быстро заснул.