Приходилось терпеть. Доноситель, которого ты знаешь, лучше незнакомца.
— Я виноват, — стражник Икэда коснулся лбом пола.
На взгляд Хасимото, стражник был глупец, но честный глупец. Такие опаснее всего. Никогда не знаешь, что они сболтнут или сделают.
— Готов понести наказание. Я сперва решил, что это уже проверенный нами путник. Что он просто отстал от компании приятелей, захотел поболтать с кем-то из паломников. Если бы всё зависело от меня, он бы уже вошел в город. Но Хидео-сан, старшина караула, остановил ронина.
Икэда вдруг охрип, словно его душили:
— Позже Хидео-сан сказал нам, что у него возникли подозрения.
4
«Нет у меня никаких ран!»
Храмовый гонг возвестил полдень.
Я снял шляпу, утёр пот со лба. Взглянул на солнце, зависшее в зените. Оно куталось в кисею дымки, но палило хуже раскаленной жаровни. Нам бы таких зимой, да побольше! И угля мешок-другой…
Новое чучело для домашних упражнений было готово. Но отнести его на площадку в саду я не успел. Ворота отворились, во двор ввалился отец. Шагнул. Споткнулся. Чуть не упал. С трудом выровнялся, припадая на правую ногу. В первый миг я решил, что он пьян.
— Отец! Что случилось?!
Пришёл домой в неурочное время. Пьяный. Еле держится на ногах. Его что, выгнали со службы?! Любой бы напился с горя…
— Ничего, — буркнул отец. — Все хорошо.
Он заковылял к дому. На правую ногу отец ступал с большой осторожностью. Казалось, это не нога, а хрупкая сухая ветка, готовая в любой миг сломаться. Левую руку он прижимал к груди. По-моему, отец прилагал большие усилия, чтобы не кричать от боли при каждом шаге.
— Вам помочь?
Я шагнул ближе.
— Нет!
Ослушаться я не посмел. Зато, оказавшись рядом, потянул носом: слух у меня как у летучей мыши, а нюх — как у собаки! Спиртным от отца не пахло. Да он вовсе и не пьян!
Его избили!
— Отец, вы ранены?!
Он зыркнул на меня искоса. Я думал, обругает. Нет, промолчал, захромал дальше. Добравшись до крыльца, опустился — упал! — на ступеньку. Вытянул пострадавшую ногу, выдохнул с явным облегчением.
Лицо его цветом напоминало сизый пепел.
— Прошу вас, отец! Позвольте осмотреть ваши раны!
— Нет у меня никаких ран!
— Может, сбегать за лекарем?
Из дома выскочила О-Сузу. Следом — встревоженная мать. Втроём мы уломали-таки отца снять кимоно. Штаны снимать он отказался наотрез, но штанину закатал. Ран не обнаружилось, тут отец был прав. Ушибы ведь не раны, правда? Правое колено спорило с левым локтем: кто синее, а кто багровей. Оба распухли: точь-в-точь шишковатые наросты, какие бывают на деревьях.
Синяки и ссадины на груди и плечах — не в счёт.
— Кости целы! — отец был в бешенстве от причитаний матери и О-Сузу. — Лекарь? Не нужен мне лекарь!
Ясное дело. Лекарь не нужен, потому что на лекаря нужны деньги. А где их взять?
— Смочите тряпки колодезной водой! Наложим повязки. Будете менять, когда скажу. И хватит выть! Ерунда, к утру пройдёт.
Все прекрасно знали: не пройдёт. Ни к утру, ни через день. У аптекаря Судзуму есть отличная мазь от ушибов. Мне в детстве покупали, когда я с крыши навернулся. Раз-два, и всё как рукой снимет! Вот бы её сейчас отцу…
Мать побежала за тряпками. О-Сузу рвала листья подорожника, растущего под забором, жевала их и сплевывала в глиняную плошку. Остро пахнущей кашицей служанка намеревалась облепить хозяину суставы, чтобы снять отёчность. Я умчался к колодцу, а когда вернулся с полным ведром, в ворота постучали.
— Кто там?! — рявкнул с крыльца отец.
— Это я, Хидео-сан! Нисимура Керо!
Отец кивнул, и я открыл ворота толстяку-стражнику.
— Как вы, Хидео-сан?
Нисимура приблизился к отцу. Тому, похоже, было неловко. Облепив колено жеваным подорожником, О-Сузу накладывала отцу повязки: по ступенькам растекалась лужица воды.
— Я в порядке.
— Мы тут это… Скинулись, в общем.
— Кто? Зачем?!
— Я, Наоки, Мэнэбу. Остальные тоже. Вам на лечение.
Мешочек из грубой холстины был туго перетянут шнурком. Толстяк отцепил его от пояса, положил рядом с отцом.
— Очень признателен, — отец смотрел в землю — Я не заслуживаю вашего беспокойства. Ссадины пустяковые, заживут и так.
— Не обижайте нас отказом! Мы от чистого сердца! Если бы не вы…
Я навострил уши, но отец прервал Нисимуру:
— Тысяча благодарностей, Керо-сан! Кланяйтесь от меня всем, кто помнит про скромного Хидео. Это счастье — иметь таких друзей!
— Я передам! Я непременно передам! Поправляйтесь…