Я увидел этот стих, будто наяву. Белый снег и жёлтые иероглифы, словно неведомый убийца записывал их самым отвратительным образом. Если даже убийца оплошал и Мигеру всего лишь ранен — небось, лежит в глухом закоулке, коченеет, истекая кровью. Кто ему поможет? Никто. Кому взбредёт на ум помогать мерзкому каонай? Никому. В маске, без маски — всё равно. В лучшем случае, сообщат в службу Карпа-и-Дракона. Если найдут труп — тоже сообщат. Старосте сборщиков трупов моё послание передали ещё вчера.
Надо бежать в управу. Если что и узнаю, так только там.
Торопясь, оскальзываясь на льду, намёрзшем с ночи, едва не сшибая с ног прохожих, я больше глядел по сторонам, чем под ноги. Вдруг где-нибудь мелькнёт фигура в грубом балахоне, подпоясанном верёвкой, с низко опущенным капюшоном? Блеснёт из-под капюшона начищенная медь лупоглазой маски карпа?
Вместо Мигеру я увидел сборщика трупов. У трупожогов нет отличительных знаков, они выглядят как все эта, занимающиеся нечистым трудом, но этого я узнал. Допрашивал его насчёт тела одного бродяги. У него ещё напарник был — очень похожий, только в полтора раза больше.
Как его? Кио? Такео? А-а, какая разница!
— Эй ты! Стой!
От моего окрика трупожог споткнулся и чуть не упал.
— Простите, господин! Это вы мне?
— Тебе! Стой на месте.
— Стою, господин! На месте, господин!
От него, как и в прошлую нашу встречу, разило гарью.
— Иди за мной.
— А стоять, господин? Стоять уже не нужно?
— Шагай!
Мы мешали прохожим, на улице образовалась толчея. Многие ругались сквозь зубы. Эта, конечно, не каонай, но оказаться рядом со смердящим трупожогом или того хуже, коснуться его… За день не отмоешься!
Мы укрылись в первом же закоулке, который подвернулся на пути.
— Сегодня с утра трупы были?
— Да, господин.
— Сколько?
— Двое.
— Среди них был каонай?
— Да, господин.
Я ощутил пустоту в животе и груди. Превратился в деревянную статую, полую изнутри. Словно со стороны я наблюдал, как статуя шевелит губами:
— Где вы его нашли?
— Нам его передали, господин. У Северных ворот.
— Зачем?
— Велели забрать, но не сжигать до особого распоряжения.
— Кто-нибудь уже сообщил об этом в службу Карпа-и-Дракона?
— Не знаю, господин.
— Убирайся!
Не оглядываясь, я зашагал в сторону правительственного квартала. Что же ты наделал, Мигеру? Куда тебя понесло? Говорил же тебе: сиди дома, не высовывайся…
Вот и ворота. Стражники глянули на меня, отвернулись. Никто не захотел шутки шутить или задавать вопросы. Снег укрыл улицу Ироторидори, спрятал под белым плащом яркие крыши. Спешить было некуда, но я ускорял шаг. Лишь на подходе к воротам управы я заставил себя шагать, как подобает самураю, идущему на службу.
Ворота распахнулись. Навстречу вышел каонай в маске карпа.
— Господин, — начал было он. — Я…
— Убью!
— Простите, господин. Я виноват…
— Убью, негодяй!
Я бил его большой плетью, не разматывая. Рукоятью, по плечам. По спине. Куда попало. Арестуй меня сейчас стража, я с радостью признался бы в чём угодно, хоть в покушении на сёгуна, лишь бы мне дали врезать этому мерзавцу ещё разок.
— Ты живой! Живой!
— Да, господин. Простите…
Клубы пара таяли в морозном воздухе. Я сунул плеть за пояс. Я боялся заплакать на глазах у всех.
«Я научился правильно подставляться, — вспомнились мне слова Мигеру, произнесённые им по дороге в Эдо. — Ещё надо закричать, как от боли, на колени упасть, голову руками закрыть. Благородным господам нравится. Обычно они больше не бьют. Смеются, плюют и уходят».
Мне захотелось избить его во второй раз.
— Где ты пропадал?!
— Я…
— Зайди к писцам за жаровней. Потом иди в мой кабинет. Там расскажешь.
Он сделал всё, как было велено. Принёс жаровню, разжёг, рассказал. Я слушал и пустота уходила из меня, а тело утрачивало мёртвую твёрдость дерева.
Ну да, согрелся у жаровни, вот и оттаял.
— Ты уверен, что у него был меч?
— Уверен, господин. Стальной острый меч.
— Ты видел лицо убийцы? Смог бы его узнать?
— Нет, господин. Он скрыл лицо под тряпкой.
Мигеру засмеялся:
— Под тряпкой, да. Как презренный каонай.
3. «Где ваш слуга?»
— Жди меня здесь.
— Да, господин.
— Никуда не уходи!
— Я понял, господин.
Понял он! Вчера вечером мерзавец говорил то же самое.