— Маску не снимай.
— Да, господин.
Маска из меди. С утра мороз стоит. Было бы лицо, отморозил бы. Лица нет, только какая для холода разница?
— У тебя есть тряпка? Под маску подложить?
Мигеру встал на колени, прямо в снег:
— Благодарю за заботу, господин. В управе мне выдали матерчатую маску. Такую же, только из хлопка. Ещё в конце осени. Велели вклеить внутрь медной. Я так и сделал. Мне не холодно, господин. Вы слишком добры ко мне, я этого недостоин.
Я огляделся. Белый день на дворе. В прямом смысле белый, аж в глазах блестит! Люди кругом. Не так чтоб много, но есть люди, есть. Никто Мигеру на глазах у прохожих не тронет. По крайней мере, мечом рубить не станет. А если палкой разок огреет, так ему это только на пользу.
Сын сенсея ждал у ворот усадьбы.
— Прошу простить меня за задержку, Цуиёши-сан.
— Мой отец ждёт вас, Рэйден-сан. Он дал согласие на встречу.
Судя по мрачному виду Цуиёши, согласие отца далось ему дорогой ценой. Но Ясухиро-младший чувствовал себя в долгу передо мной, и это было меньшее, что он мог для меня сделать.
Красться задами не пришлось. Привратник открыл нам главные ворота и склонился в поклоне. Не задерживаясь, мы прошли в дом. Прежде чем мы разулись, служанка обмахнула метёлкой из перьев нашу обувь, после чего слуга-мужчина принял у меня плети и ватный хаори: в доме было тепло. Цуиёши провёл меня в знакомую комнату — ту, где хранились фамильные ценности семьи Ясухиро: доспех и мечи.
Сенсей сидел возле чайного столика.
— Извините за беспокойство, Кэзуо-сан.
— Не стоит извинений, Рэйден-сан, — он прекрасно понял, что к нему пришёл не ученик, а дознаватель. — Я рад принять вас в своём доме.
Самый пристальный наблюдатель не обнаружил бы радости ни на лице, ни в голосе сенсея. Ясухиро-старший был хмур, тёмен лицом. Волосы, обычно уложенные в старомодную причёску сакаяки, сегодня растрепались как у бродячего ронина. Под красными от бессонницы глазами наливались синевой неприятного вида мешки. Впору заподозрить, что сенсей пил всю ночь, но запаха саке я не уловил.
— Я не отниму у вас много времени.
— Я никуда не тороплюсь. Садитесь, выпейте чаю.
Цуиёши счёл за благо оставить нас вдвоём. Мы сделали вид, что не заметили его исчезновения.
— Благодарю за оказанную честь, Кэзуо-сан. Не хотелось бы вас обременять…
— Вы нисколько меня не обремените.
Опустившись на подушку, я смотрел, как Ясухиро наливает мне чай. Когда-то я и мечтать о таком не мог. Изгиб руки, пар из чашки, журчание струи — всё как минувшим летом, когда сенсей наливал чай моему отцу во время беседы. А всё равно по-другому. Тогда это было ожившей картиной. А сейчас просто пьём чай.
Настроение, да. Скверное настроение. Не с таким идут по «пути чая»[13], уединяясь с гостем в чайном домике. Взяв предложенную чашку, я сделал глоток и с поклоном вернул на место.
— Полагаю, ваш визит связан с делами службы.
Спасибо Ясухиро, он не стал разводить долгие разговоры.
— Вы совершенно правы, уважаемый Кэзуо-сан. Я восхищён вашей проницательностью.
— Чем я могу помочь службе Карпа-и-Дракона?
— Мы нуждаемся в вашей консультации.
— Консультации?
Мне показалось, или лицо сенсея чуточку прояснилось?
— За последние дни, вернее, ночи в городе были убиты несколько безликих. Разумеется, убийство каонай — не преступление. Нас эти случаи не заинтересовали бы, не будь один из убитых кандидатом в слуги дознавателей. Убит он был острым оружием — не палкой и не камнем. Мы желали бы выяснить, каким оружием и как именно он был убит. Кэзуо-сан, вы известный мастер воинских искусств. Поэтому я взял на себя смелость обратиться к вам за помощью в этом вопросе.
Сенсей молчал, раздумывал.
— Расскажите мне всё, — наконец произнёс он. — Всё, что вам известно об этих убийствах и о нанесённых ранах.
— Речь идёт об одном конкретном убийстве, — счёл нужным уточнить я.
И пересказал Ясухиро всё, что мне было известно. Заканчивая рассказ, я впервые усомнился во всей этой затее. Когда я признался господину Сэки, каким способом хочу прояснить сложившуюся ситуацию, старший дознаватель сказал, что в моей идее есть здравый смысл. Уверен, он просто не хотел меня обижать. Здравый смысл? Обстоятельства убийства я знал со слов досина Хизэши. Досин знал их со слов цирюльника, цирюльник — со слов трупожога. Как перевираются истории, гуляя от одного рассказчика к другому, я представлял лучше лучшего.
— Это всё?
— Это всё, что мне известно.