Двадцатиоднолетняя Элис Гамильтон была одета в лучшее платье, которое только можно было купить на ее ограниченные средства. А широкополую белую шляпу, которая дополняла платье, ей и вовсе пришлось одолжить. Само платье было выполнено из бирюзового атласа. Оно обнажало одно плечо, и Элис чувствовала себя в нем немного неловко. Ее смущало, что все ее снаряжение состояло из коктейльного платья и позаимствованной шляпы, в то время как остальные оперативные группы в ее отделе имели в своем распоряжении принадлежности для работы в пустыне и оружие, спрятанное среди кирок и лопат. Если повезет, подумала Гамильтон, удастся воспользоваться пилочкой для ногтей для самозащиты. Она в сотый раз спросила себя, знает ли она, что делает.
Элис попыталась скрыть глубокий вдох в тот момент, когда с вельбота бросили трос одному из матросов, стоявших на нижней платформе трапа яхты. Она собиралась ступить в логово самых беспощадных дилеров античного искусства и реликвий, когда-либо собиравшихся в одном месте, и все, что у нее было с собой, – это, в лучшем случае, пилочка и классное платье. Но женщина решила, что попробовать стоит, как только до ее стола дошла информация о том, что в мире античного искусства должно произойти что-то необычное. Элис использовала всех контактных лиц и информаторов и даже попросила об услуге своих знакомых в ФБР и в новом ЦРУ, которым помогала раньше, чтобы узнать место проведения аукциона. Это было ее дитя, и даже генерал Гаррисон Ли не мог заставить ее отказаться от этого шанса предотвратить хищение античных реликвий.
Элис Гамильтон была вдовой одного из подчиненных Гаррисона Ли, с которыми он работал еще во время войны в Управлении стратегических служб. После того как Япония признала свое поражение, молодая вдова начала работать на нового директора отдела 56–56 в сентябре 1946 года. Человек по имени Гаррисон Ли был настоящей скотиной и худшим начальником, которого только можно было представить. Бывший сенатор от штата Мэн продумывал каждый аспект полевых операций, и одним из его самых жестких правил было то, что ни один служащий отдела или лаборатории и ни один научный сотрудник не могли принять участие в операции без скрытого сопровождения службы безопасности. Гамильтон улыбнулась при мысли о правилах внутреннего распорядка. Женщина знала, что не относится ни к одной из этих категорий. Она была личным помощником одного из самых хитроумных людей, которых когда-либо встречала, и теперь жалела, что его с ней не было.
Одетый в белое рулевой вельбота помог ей подняться на ноги, и она подумала о Ли и о том, как бы он отреагировал, если бы узнал, что ее невинная поездка к маме в Вирджинию превратилась в недельное путешествие по Южно-Китайскому морю в поисках украденных артефактов. Она просила Гаррисона, чтобы он назначил ее на это задание, но он сказал «нет» – Группа «Событие», по его словам, не занималась поисками похищенных артефактов. Элис знала, что это самая наглая ложь, которую она когда-либо слышала от Ли. Он неоднократно пытался найти и вернуть предметы искусства, утерянные не только в США, но и по всему миру.
Отдел 56–56 Национального архива, более известный его ученым, археологам, преподавателям, профессорам и военному персоналу как Группа «Событие», был создан президентом Авраамом Линкольном в 1863 году. В 1916 году он официально был признан частью Национального архива и тогда же внесен (хоть и тайно) в американское законодательство. Его миссия заключалась в том, чтобы устанавливать, что на самом деле происходило в ходе человеческой истории. Задачей группы было не дать Соединенным Штатам повторить ошибки, совершенные человечеством в ходе истории, выяснив правду о том, как мы пришли к настоящему положению вещей и к чему мы движемся. Отдел пытался не допустить, чтобы США совершили те же грехи, что и наши праотцы и их древние европейские и азиатские предки.
Элис нравилась сама эта идея, но фактическая работа, которую поручал ей ее начальник, Гаррисон Ли, казалась ей однообразной и скучной, более подходящей для научного исследователя, чем для руководителя команды. Миссис Гамильтон этого было мало, и Ли это знал. Генерал не мог продолжать держать ее в клетке, как все последние четыре года: он слишком сильно опекал ее, и это крайне раздражало двадцатиоднолетнюю вдову. Так что это был ее единственный шанс доказать, что она способна выполнять полевые операции и иметь дело с самыми отъявленными мерзавцами.