— О бинтах, наверное? — бросил реплику молодой коммунист боец Евгений Лихолат, балагур и весельчак.
— Можно и о бинтах, — ответила Надя. — Индивидуальные пакеты сейчас раздам. А вот некоторых молодых солдат бинтами пользоваться я еще должна учить. Прошу командира роты предоставить возможность провести занятия во взводах… Но я не только об этом хочу сказать. Наша вторая рота под Стакчином предприняла атаку. Она оказалась вялой, недружной. Люди под огнем противника залегли. А гитлеровцы еще больше подпустили горячего свинца. Многие наши бойцы поплатились жизнью. А если бы на месте не лежали, а ползли вперед и воспользовались перебежками, потерь, конечно же, было бы меньше. В такие критические минуты очень важен личный пример отваги. Мы, коммунисты, должны помогать командиру обеспечивать стремительность атаки.
— Ишь полководец нашлась! — пробормотал Лихолат.
Но никто его не поддержал. Командир роты Хлопков резким жестом осадил Лихолата:
— Подожди. Мы видели Надю в боях, храбрости ей не занимать. Хоть с виду она хрупкая, а на деле-то… — И, спохватившись, Хлопков поправился: — Ты не обиделась, Надя, что я тебя хрупкой назвал?
А Надя, действительно маленькая, худенькая, с острым носиком, стояла с фельдшерской сумкой на плече и через силу улыбалась. Ее близкий друг Виктор Аленович ушел на очень опасное задание. И так тяжело на сердце, а тут еще этот Лихолат с шуточками… Рассердившись, Надя ответила Лихолату:
— Посмотрим, каков ты будешь в бою. Цыплят по осени считают!
— Виноват, сдаюсь! — улыбнулся Лихолат, подняв руки вверх. И добавил уже серьезно: — Вот увидите, в первой же предстоящей атаке буду впереди.
А как сложилась судьба Нади Бурениной в дальнейшем? После ранения в полк она не смогла вернуться — слишком тяжела была рана. Ее отправили в тыл дивизии. После войны она вышла замуж за Виктора Аленовича. Они поселились в Ленинградской области. Там она работает фельдшером. Избиралась депутатом районного Совета. Довольно часто Н. В. Аленович пишет мне.
Но вернемся к боям. 2-я рота М. Б. Балова, наступавшая левее 1-й, также имела успех. Когда артиллеристы перенесли огонь в глубь обороны противника, бойцы и командиры с возгласами «ура» ворвались во вражескую траншею, уничтожая сопротивляющихся и забирая в плен тех, кто сдавался. Поднял руки вверх и Беккер, командир немецкой роты.
Немецкого офицера привели в штаб. Он был растерян, в рваной одежде, на левой ноге не было сапога. Отвечая на вопросы начальника штаба майора А. В. Берлезева, пленный, заикаясь, признался:
— О-о, вы меня видите таким потому, что я был потрясен силой вашего артиллерийского огня. Это ужасно. Я залез в щель и сидел там. Не успел сапог надеть — меня схватили за шиворот…
Беккер дрожал. Ему дали успокоиться, и он продолжал:
— Моя рота была окружена русскими в лесу. Наша оборона была так прочна, было столько траншей, столько мин, проволоки, завалов, что, казалось, никому не пройти. Но русские прошли. И думаю, немногим моим солдатам удалось живыми выбраться из окружения.
Вместе со 2-й стрелковой ротой ворвались на первую позицию обороны противника и другие подразделения.
Метким огнем их поддержала артиллерия. Следует особо отметить 3-ю стрелковую роту гвардии старшего лейтенанта Таизова и действовавший с ним пулеметный взвод лейтенанта Касторного. Они проявили смелость, решительность. Выбив гитлеровцев из первой траншеи, гвардейцы Таизова продвинулись в глубь вражеской обороны. Это способствовало развитию успеха всего батальона. Преодолевая упорное сопротивление противника, рота Таизова к исходу дня вышла в лесной район западнее Бачкова.
В тот день отличились многие бойцы и командиры. Вдохновляющий пример показали коммунисты командир минометного расчета Баяке Досанов и наводчик Алихан Нарханов. Они были ранены, но остались до конца дня в строю.
Доблесть проявили пулеметчики Радченко и Сковорода. Вступив в поединок с вражеским пулеметом, они вынудили его замолчать. Делясь впечатлениями от этого боя, красноармеец Радченко рассказал мне:
— Пулемет противника косил наших бойцов, сковывая атаку роты. Вместе с моим напарником Сковородой мы ползком начали подкрадываться к немецким «станкачам». Вдруг слева застучал еще один вражеский пулемет. Как быть? Приказываю Сковороде вернуться в окоп и вести огонь по открывшейся цели из нашего «максима», а сам продолжаю ползти. Мигом врываюсь в немецкую траншею, швыряю гранату и тут же посылаю две автоматные очереди. Они насквозь прошили двух пулеметчиков. Мне удалось добраться до своей роты. Она продолжала преследование противника, и я снова включился в бой.