Он закрыл глаза и старой птицей отправился в полёт. Все же и так прекрасно понимали, и margo vitas est donum auctoris…
Фарфоровые блюдца
– А я говорю, розовое! – мужчина резко ударил кулаком по столу.
– Нет, лиловое. В твоём, так называемом «розовом», она будет выглядеть нелепо, словно замотанная в кукольное платье первоклашка. Как ты этого не понимаешь?
– Какое к черту лиловое? У тебя нет никакого вкуса! И я не понимаю только одного: зачем ты вообще со мной споришь – мужчина стукнул кулаком так, что стоявшие рядом чашки утратили связь с поверхностью стола и на мгновение замерли в воздухе.
– Вот… смотри, – собеседник медленным, необычайно уверенным движением руки подвинул к мужчине альбом с фотографиями, – Видишь? Как же прекрасна та девушка с краю. А цвет платья какой? Лиловый…
Комната. Уверен, вы давно соскучились по её обветшалыми стенами и пустому полу. По маленькой, хрупкой, загнанной в четыре стены, свободе и тем теплым ощущениям, что она оставляет у вас внутри. Деревянный стол, беспорядочно заваленный бесчисленным множеством чайных приборов: блестящими ложками, фарфоровыми блюдцами, кружками и даже острыми ножами, что были весьма некстати в такой пылкой дискуссии. За столом двое мужчин преклонного возраста двигали туда-сюда школьный альбом, громко споря друг с другом о чем-то. Первый из них сидел прямо и неподвижно, словно прикованный к стулу. На нем была бело-серая меховая куртка, со слегка испачканным воротником. Он был худ, но весьма хорош собой, с четкими румяными скулами и широкой спиной.
Напротив него сидел ещё один мужчина. Одет он был в простой домашний халат, а над губой блестели от слюны густые усы, которыми тот очень гордился. В углу комнаты на обесцветившемся от времени кресле сидел сухой белокожий мужчина помладше и молчаливо читал газету. Последний в это время роптал на небольшой кухне за фанерной перегородкой. Все четверо были друзьями уже много лет.
С кухни шел аромат тушеной свинины и свежих, только порезанных кабачков. Старенькое черное радио тихо содрогалось в ритме довоенного блюза, нагнетая в комнате атмосферу живости. На кухне широкий в талии, очевидно сведущий в искусстве готовки, господин с немалой долей увлеченности, помешивал густое кастрюльное варево, параллельно насвистывая незамысловатую мелодию. Вы когда-нибудь слышали блюз без музыки? У некоторых людей настолько чудесное звучание, что музыкальные инструменты им лишь мешают, не дают в полной мере показать всех красот голоса.
– Я вижу, как она была бы прекрасна, если бы была в розовом!
Мужчина ударил кулаком по столу на этот раз с такой силой, что одно фарфоровое блюдце отскочило и упало на пол, разлетевшись сотней маленьких кусочков по всей квартире. На секунду все замолчали. Секунда прошла, и комната вновь заполнилась всепоглощающим шумом.
– Может, хватит уже спорить? – сказал господин, снимая фартук, – в конце концов, вы ни к чему не придёте. Оба слишком узколобы для этого.
– Но как так? Нельзя просто взять и оставить вопрос открытым! Выпускной ведь бывает лишь один раз в жизни…
– Садитесь уже за стол. Ваши вопли невыносимы, и, мне кажется, соседи тоже так считают и скоро нас об этом оповестят.
Господин поставил на стол блестящие тарелки и сел на свободное место. Трое человек разом оккупировали доверху заставленный посудой стол с трех сторон и принялись расставлять приборы. Ещё один мужчина по-прежнему сидел в кресле неподвижно.
– Ты поможешь, или как? Нам же не одним, в конце концов, это всё нужно, – со злобой выпалил мужчина в халате.
– Вы вроде и без меня прекрасно справляетесь, – лениво выбросил мужчина, ни на секунду отрывая глаз от газеты, – я совсем не хотел вам мешать.
– Да что ты там читаешь… У нас тут нерешенный вопрос, а ты развалился, как вяленая рыбешка в соусе.
– Я читаю некролог. Ты даже не представляешь, как много хороших людей погибло за последнее время. Эта проклятая война всё никак не насытится, не закончится. Столько много работы впереди, столько много хороших людей…
– О боже, да забудь ты про это, треклятый философ. Как будто ты не знал, что война для людей – естественное состояние, что они мрут каждый день, как мухи, затем плодятся и снова умирают. Скажи лучше, тебе какой больше цвет нравится: розовый или лиловый.
– Ну, я… не думаю, что могу ответить сходу. Я совсем в этом не разбираюсь и не знаю, зачем вы вообще меня спросили. Зачем вам вообще это нужно? Разве это так важно?
– У Эби всего через шесть месяцев выпускной. Нам нужно решить, какого цвета будет платье, сколько оно будет стоить, найти подходящего портного, договориться с ним… Ты даже понятия не имеешь как много у нас дел. Выпускной это ведь такой праздник, который бывает всего один раз!