Я опустил шест в воду и оттолкнул. Мы шли на веслах весь путь до выхода из гавани, так как иначе нам бы пришлось несколько раз менять галс, и я боялся, что наши маневры привлекут внимание на берегу. Если бы это случилось, катер неминуемо догнал бы нас раньше, чем мы выйдем в открытое море. Но наконец мы обогнули мыс, и Улан поднял парус.
В этот момент мне пришла в голову очень глупая вещь. Один раз я уже заехал к Зерке, покидая Амлот. Это казалось очень просто и безопасно. Условия прилива и направления ветра продолжали благоприятствовать. Почему не сделать это снова? Я могу получить информацию, которая окажется важной для моих друзей в Санаре. Я сказал Улану и Минтепу, что я намерен делать. Они были не вправе подвергать сомнению мое решение, поэтому согласились. Это был первый раз, когда мы осмелились заговорить — до такой степени мы боялись, что нас обнаружат, зная, как далеко голоса разносятся по воде.
— Кто ты такой? — спросил Минтеп.
— Ты помнишь тюремного офицера, который пел песню? — спросил я улыбаясь.
— Но он был Зани, — сказал Минтеп.
— Только притворялся Зани, чтобы найти тебя, — сказал я.
— Но кто ты такой? — настойчиво переспросил он.
— Некоторое время я был гостем-пленником в твоем дворце в Куааде, — сказал я. — Я чужеземец по имени Карсон.
— Карсон! — воскликнул он. — Когда Камлот вернулся в Куаад, он рассказал мне обо всем, что ты сделал, служа моей дочери, Дуари. Теперь, ты говоришь, она в безопасности и ждет меня?
— Да. Через два-три часа ты ее увидишь.
— И ты сделал это все ради меня? — спросил он.
— Ради Дуари, — просто сказал я.
Он ничего не сказал по поводу моей поправки, и мы продолжали плавание в молчании, пока не поравнялись с дворцем Зерки. Я повернул лодку к берегу.
Увы, какие глупости мы иногда совершаем!
Дворец выглядел так же, как тогда, когда я его оставил. Все казалось мирным и спокойным. Я надеялся застать Зерку одну. Я хотел перекинуться с ней только несколькими словами.
— Оставайтесь в лодке, — сказал я Улану. — Будьте готовы отчалить мгновенно по моему сигналу.
Я прошел по саду к большим дверям, который выходили на террасу. Я остановился и прислушался, но не услышал ничего. Затем я просвистел и подождал. Мне не пришлось долго ждать. Я услышал топот бегущих людей, но звуки доносились не изнутри дома, а из сада позади меня. Я обернулся и в свете, падающем из окон дворца, увидел, что ко мне бежит дюжина гвардейцев Зани.
— Отчаливай, Улан! — крикнул я во весь голос. — Плыви, и доставь Минтепа к Дуари! Я приказываю тебе!
И тут они набросились на меня.
При звуке моего голоса большие двери отворились, и я увидел в большом зале дворца Тоганьи Зерки множество людей в униформе Зани. Зани втащили меня внутрь, и, когда меня узнали, комнату наполнило угрюмое бормотание.
15. Трагическая ошибка
Ничто не злит так, как ошибка в предположениях, повлекшая за собой скверные последствия, за которую некого винить, кроме себя самого. Когда меня втащили в комнату, я был зол. Я был больше чем зол, я был испуган, ибо в лицо мне смотрела верная смерть. И не только смерть… Я вспомнил Нарвона. Интересно, сломят ли они меня, как сломили его.
Мои мрачные предчувствия имели под собой основания, так как кроме гвардейцев и офицеров Гвардии Зани, там находились еще немало важных персон Занизма — даже сами Мефис и Спехон. Около стены со скованными запястьями стояли Зерка и Мантар. В глазах Зерки было выражение почти что муки, когда она встретилась взглядом со мной. Мантар печально покачал головой, как будто говоря: «Несчастный идиот, зачем ты снова сунул шею в петлю?»
— Значит, ты вернулся! — визгливо сказал Мефис. — Не думаешь ли ты, что это был опрометчивый поступок, а, дурачок?
— Давай назовем его несчастливым, Мефис, — сказал я. — Несчастливым для тебя.
— Почему для меня? — спросил он почти сердито. Он явно нервничал. Я знал, что он живет в постоянном страхе.
— Несчастливым для тебя, потому что ты захочешь меня убить, но если ты это сделаешь, если ты причинишь хоть какой-то вред мне или Тоганье Зерке и Мантару, ты умрешь вскоре после рассвета.
— Ты смеешь угрожать мне? — взревел он. — Вонючий мистал! Ты смеешь угрожать великому Мефису? Отправить его в Гап кум Ров, всех в Гап кум Ров! Пусть Торко покажет на них, на что он способен! Я хочу видеть, как они корчатся, хочу слышать, как они визжат.
— Повремени, Мефис, — посоветовал я. — Я не угрожал тебе, я только ссылался на факты. Я знаю, о чем говорю, потому что я отдал приказ, который, если я не вернусь из Амлота, будет приведен в исполнение вскоре после рассвета.
— Ты лжешь! — взвизгнул он.
Я пожал плечами.
— На твоем месте я все же отдал бы приказ, чтобы никого из нас не пытали и не причинили вреда никоим образом по меньшей мере до третьего часа завтрашнего утра. И держи наготове лодку, чтобы я и мои друзья могли уплыть, когда ты освободишь нас.
— Я никогда не освобожу вас, — сказал он. Но все же он распорядился, чтобы нас не пытали и не причиняли нам вреда до следующего распоряжения.
Итак, Зерку, Мантара и меня доставили в Гап кум Ров. Они не оскорбляли нас, и даже сняли наручники с Зерки и Мантара. Они поместили нас троих вместе в камеру на втором этаже, что меня удивило. Особые пленники Мефиса и те, заключение которых он не желал предавать огласке, обычно размещались в подвале.
— Почему ты сделал такую глупость и вернулся? — спросила Зерка, как только нас оставили одних.
— Сразу после того, как я рискнул своей жизнью, чтобы ты выбрался отсюда, — со смехом сказал Мантар.
— Ну, — начал объяснять я, — я хотел повидать Зерку и выяснить, есть ли для лояльных сил Санары способ сотрудничать с вами.
— Способ есть, — сказала она. — Но теперь они его никогда не узнают. Нам нужно больше оружия. Ты бы мог доставить его на этой летающей лодке, о которой ты мне рассказывал.
— Может, я еще так и сделаю, — успокоил я ее.
— Ты что, сошел с ума? — спросила она. — Разве ты не знаешь, что несмотря на этот смелый блеф, который ты разыграл, мы все пропали. Нас будут пытать и убьют. Может быть, уже сегодня.
— Нет, — сказал я. — Я знаю, что с нами может это произойти, но вовсе не обязательно. Я не блефовал, все так и есть, как я сказал Мефису. Но скажи мне, по какой причине они арестовали тебя и Мантара?
— Это была кульминация возраставших подозрений со стороны Спехона, — пояснила Зерка. — Моя дружба с тобой тоже сыграла свою роль. После того, как Хорджан донес на тебя и ты бежал из города, Спехон проверил твои связи, припомнил нашу дружбу, а также твои дружеские отношения с Мантаром и то, что Мантар — мой друг. Один из солдатов, состоявших в подчинении у Мантара в тот вечер, когда он встретил тебя и позволил тебе продолжать путь к набережной, донес Спехону, что твое описание, которое он прочел по возвращении в казармы, совпадало с внешностью человека, с которым разговаривал Мантар. Когда эти факты выявили мою связь с тобой, Спехон вспомнил последние слова Нарвона — те самые слова, которые убедили тебя в том, что я была одной из тех, кто вместе с Нарвоном составлял заговор против Зани. Таким образом, факт за фактом, они собрали против нас гораздо больше обвинений, чем это обычно нужно Зани. Но Мефис все еще не верил, что я замышляю против него. Он такой эгоистический идиот, что полагал, будто я увлечена им, и это служит гарантией моей лояльности.
— До недавнего времени, — сказал я, — я находился в замешательстве по поводу твоих истинных чувств и лояльности. Мне сказали, что ты занимаешь высокое положение среди советников Мефиса, что ты — автор приветствия «Мальту Мефис!» и салюта, что это ты предложила, чтобы граждане кланялись ему, окуная голову в пыль, но приветствуя Мефиса, что это твоя идея — представлять «Жизнь Нашего Возлюбленного Мефиса» непрерывно во всех театрах, и чтобы гвардейцы Зани постоянно оскорбляли и раздражали граждан.