Она тихонько высвободилась из-под тяжелой Гришиной руки и встала босыми ногами на холодный пол. Жарко здесь, душно! В окне серебрился берег Финского залива. Искупаться бы! И тут же задалась вопросом — а что мешает! Выскользнет потихоньку, окунется в прохладную чистую воду и обратно. Никто и не заметит.
Дверь даже не скрипнула. Как была босая, так и прошла по дому, бесшумно ступая, словно большая осторожная кошка. Выскользнула на улицу, дыхнув полной грудью свежий морской воздух. Часовые не заметили: сладко спали, как и все вокруг.
Екатерина вышла за ограду, пугаясь ночных шорохов и сбежала по крутой тропинке, скрытой в густых зарослях кустарника. Далее начиналось молчаливое царство плакучих ив и тонких, причудливо изогнутых берез. Ступни ощутили мокрую зернистость песка. Екатерина оглянулась — нет ли кого поблизости — и на всякий случай свернула влево, в небольшую бухточку, надежно спрятанную от любопытных глаз. Скинула пропыленный костюм на ствол поваленного дерева и медленно, наслаждаясь каждым мгновением, вошла в воду. Шаг за шагом, ласковые волны омывали ее тело, наполняя каждую клеточку бодростью и новыми силами.
Здесь Екатерина потеряла счет времени — лежа на воде, она смотрела на розовеющее небо, забыв свои страхи и сомнения.
На берегу по-прежнему было тихо. Изогнувшись, Катя отжала длинные волосы и вдруг услышала позади себя предательский хруст ветки. Все-таки без соглядатаев не обошлось. Но почему-то она совсем не боялась!
— Кто здесь? — спокойно спросила она. — Выходи!
В зарослях послышалось испуганное сопение. И на берегу оказался безусый солдатик, почти еще ребенок, прикрывающий срамное место вспотевшими ладошками. По мокрым волосам стекала вода. "Тоже купался, — подумала Екатерина. — А потом меня увидел и оробел. Хорошенький-то какой, Господи! Молоко со сметаной! М-м, так бы и съела!".
— Иди сюда, — тихо позвала она, слыша, как громко бьется ее сердце.
Парнишка молча повиновался, глядя на нее, как теленок, узревший свою мамку.
— Руки отыми, — он помотал головой. — Отыми, я сказала! Видишь, сама перед тобой стою, как есть, и не стесняюсь.
Он жадно оглядел императрицу: тонкую талию, крутые, упругие бедра, пышные груди с сосками-ягодками, а потом, а потом уставился на кудрявый подшерсток. И покраснел. Почему-то именно этот румянец и растопил ее сердце…
— У тебя женщины были? — ласково спросила она, подойдя совсем, близко. Отвела его руки, залюбовавшись необъезженным жеребенком. Который вот-вот станет могучим жеребцом. — Были?
Молчание — знак отрицания. Никто из женщин не касался этой гладкой кожи с легким невинным пушком, никто не впивался порочным ртом в невинные полураскрытые губы. Никто не раскрывался перед ним. Как сладко быть первой.
Застонав, Екатерина притянула парнишку к себе, прижала и потянула за собой на мокрый шершавый песок.
…Утренняя заря осветила сплетенные тела.
— Я отдам за вас жизнь, ваше величество! — прошептал случайный любовник-мальчик.
Екатерина легко поднялась и начала спешно одеваться.
— Оставь ее себе, мой хороший! Ты и так подарил мне лучшее, что в тебе есть.
Недоуменно он сидел на песке:
— Что я подарил?
Екатерина обернулась, чтобы посмотреть на него в последний раз:
— Искренность! Это так редко встречается!
ГЛАВА 19.
— Ты где была? — встретил ее вопросом Григорий. Мы уже хотели бить тревогу.
Екатерина прошмыгнула мимо него:
— Купалась!
— Одна? — Орлов подозрительным взглядом ощупал ее.
— Разумеется, — улыбнулась в ответ Екатерина. — Хотела тебя позвать, но ты так крепко спал…
Если Гриша что-то и заметил, то решил не затевать ссору — не до бытовых склок. Хотя что-то в ней определенно переменилось со вчерашнего дня. То ли власть в голову ударила, то ли… Изменила? Что за глупость! Здесь? Да и с кем? Показалось, наверное.
— А зачем искали? — Екатерина спешно переодевалась в приготовленный заранее мужской костюм. Орлов неловко коснулся узкой спины. — Оставь, Гриша!
С ней точно что-то не то. Он приказу-просьбе все же последовал. Отошел на безопасное расстояние и начал докладывать:
— Прибыли Воронцов и Миних. Требуют твоей аудиенции.
— Ах, требуют! Тогда надо уважить требование. Что еще глупой бабе остается? Проводи их сюда. Посмотрим на тех, кто играет в победителей.
Первое же впечатление от незваных гостей сразу же рассеяло ночные сомнения. Кем-кем, а победителями Воронцов и Миних не выглядели. Скорее, бесправными участниками внезапной трагедии.
— Ваше… величество, — споткнулся Воронцов. — Мы прибыли с секретным поручением от императора.
Екатерина насмешливо посмотрела на них:
— Господа, поручение, данное двоим, мгновенно становится достоянием гласности. Вас действительно послал Петр Федорович?
От Воронцова не укрылось, с каким омерзением Екатерина произнесла имя супруга. И он задумался, стоит ли вести игру при столь плохих картах. Разумеется, чертушка их никуда не посылал. Разве что к черту. Когда они уезжали, бывший государь спал в своей спальне. Рядом доверили быть только Елизавете, хотя той тоже хотелось уйти. Поручение они придумали себе сами, стремясь разведать обстановку и вытребовать для себя гарантии безопасности. Может, сказать на чистоту? Нет, пока рано.
— Мы хотим предложить вам раздел власти, — выпалили они на пару с Минихом. И не поверили своим глазам: Екатерина хохотала.
— Что? наверное, не расслышала. Что вы хотите мне предложить? Раздел какой власти, позвольте спросить?
Правильное решение пришло сразу. Петр — отыгранная фигура. Екатерина — настоящее и будущее России. Ее решительность и уверенность выгодно отличались от истерик чертушки. Признаться, и Воронцов, Ии Миних от них порядком устали. Будь, что будет!
Воронцов повалился ей в ноги. Следом бухнулся Миних.
— Матушка! Екатерина! Тебе — единственной и законной государыне присягаем. Не вели казнить, вели слово молвить.
На лице императрицы застыло непроницаемое выражение. Ни один человек сейчас бы не догадался, какая радость бушует в ее душе. Предложение о разделе власти — это полная и безоговорочная капитуляция. Она выиграла. Остается одно — арест чертушки, его отречение от престола, и ее права полностью соблюдены. Никто не посмеет упрекнуть ее в их отсутствии!
В комнату прошел Григорий. Наклонился к розовому ушку и едва слышно прошептал:
— Кронштадт на твоей стороне! Гарнизон запретил въезд царю!
— Где сейчас находится Петр Федорович?
— В Ораниенбауме, — ответил Миних.
— Не сбежит?
— Куда бежать-то? — задал риторический вопрос Воронцов. — Уж набегался!
— Что ж, пишите, граф. Вот и сослужите службу. — Смакуя каждое слово, Екатерина начала диктовать текст, давно выученный ею наизусть: — "В краткое время правительства моего державного Российским государством самым делом узнал я тягость и бремя, силам моим несогласное, чтоб мне не токмо самодержавно, но и каким бы то ни было образом правительство владеть Российским государством… того ради помыслив, я сам в себе беспристрастно и непринужденно чрез сие объявляю не только всему Российскому государству, но и Целому свету торжественно, что я от правительства Российским государством на весь век мой отрицаюся". Вот, кажется, и все. Осталось только подпись поставить.
— Прикажете доставить? — услужливость Воронцова, похоже, не знала границ.
Немного подумав, императрица отказалась:
— Сама доставлю.
— Но ваше величество, так нельзя! — слаженный мужской хор заставил императрицу нахмуриться.